Вздохнув, покачала головой. Эгоист. Самый настоящий. Хорошо же начинаются наши отношения, ничего не скажешь.
— У тебя всё «я» да «я». А как же Я? Моё мнение тебя не интересует? Как ты себе вообще всё это представляешь? Вот так вот возьму и съеду к незнакомому мужчине? Шутишь? Да это же бред! А мои родители? Что я им скажу? Сегодня, кстати, выходной. Они должны приехать. Как предлагаешь преподнести им эту новость? Помахать из окна твоей машины ручкой? Такие вещи так не делаются! Ты же взрослый мужчина, должен это всё понимать. И знаешь… Мы ведь с тобой только недавно познакомились и…
— Ладно, остановись, — оборвал мой пламенный поток жестом руки, присел на край кровати. Почесал отросшую щетину и поднял на меня тяжелый взгляд. — Я тебя услышал. Ты права. С родителями надо познакомиться. Родители — святое. Во сколько, говоришь, они приезжают?
Поджав губы я смотрела в глаза этого мужчины и не понимала, как можно быть таким… Таким.
— То есть, всё остальное, сказанное мной, ты пропустил мимо ушей?
— А что ты хочешь услышать? — он вдруг вскочил, подошёл ко мне. — А? Что, Лиля? Что я буду ждать до посинения пока ты, наконец, не решишься на взрослый шаг? Мм? Посмотри на меня. Мне уже немало лет. И я не распыляюсь на каждую встречную. Ты первая, кого зову к себе жить. По-твоему, это ничего не значит? Я уверен в себе. Я знаю, как будет лучше для нас. Ты ещё очень молода, поэтому не понимаешь всего, — взял моё лицо в свои ладони, склонился так низко, что ощутила на своих губах горячее, приятное дыхание. — Так будет правильно. Слушайся меня. Хорошо?
Ну что я могла сказать? Опять выгнать его? Честно говоря, этого мне совершенно не хотелось. Да и вряд ли он уйдет в этот раз, вон как решительно настроен.
— Но… Как мы будем жить вместе… Это же…
— Вот чего ты постоянно о глупостях всяких думаешь, а? Я же сказал, не трону тебя до свадьбы. Ну? Посмотри на меня. Я не обижу тебя, маленькая. Не смогу даже если захочу. Давай ты уже доверишься мне, м? Ну что ты молчишь?
Я смотрела в его глаза и хотела верить… Так хотела. Но страх обжечься сильнее. И что скажет папа на это? Они с мамой будут против, это ясно как белый день. А мне совсем не хочется снова их разочаровывать.
— Мой папа… Он будет недоволен. Понимаешь, он… Очень строгий и упрямый. Я боюсь, — честно призналась Державину.
Это, конечно, не единственная причина, почему я не хочу переезжать к Роме. Их уйма. Я никогда раньше не жила с мужчиной и мне казалось это чем-то неправильным, ненормальным. До свадьбы, разумеется. Что-то подсказывало, заикнись я б этом и Державин тут же потащит меня в ЗАГС, потому и промолчала.
— Твой папа не будет против. Я позабочусь об этом. Во сколько они придут?
— Я не думаю, что это хорошая идея… Ты же не скажешь им в лоб?
Рома тихо рыкнул, легонько встряхнул меня.
— Доверься мне. Слышишь?
Легко сказать «доверься». Только я не понаслышке знаю, что иногда наше безоговорочное доверие оборачивается против нас. Но как же хотелось отдаться в его руки. Расслабиться и переложить все разговоры с папой на чужие плечи. Потому что тяжело это. Когда подобное продолжается несколько лет подряд, начинаешь сторониться своих родных. Примерять их реакцию на каждый свой поступок и бояться, бояться… Неодобрение, осуждение. Всё что угодно, но только не то, что должны испытывать к своим детям родители.
— В двенадцать они должны приехать.
— Отлично. Тогда сбор вещей мы отложим на потом, всё равно у тебя нет толковой сумки. Пойдём пока позавтракаем, — чмокнул меня в висок и подтолкнул к двери.
Я почувствовала себя ведомой. Какой-то слабохарактерной, что ли. В принципе, я такой и была. Почти всегда. Но есть и исключения. Например, раньше я ни за что не согласилась бы переехать к практически чужому, взрослому мужчине. Но разве же он отступится, этот ненормальный? Взглянула на его гордый профиль, почему-то улыбнулась. Но ведь классный же… Этого у него не отнять.
И всё равно мысленно возвращалась к отцу. Представляла его реакцию на известие Державина и по телу пробегала мелкая дрожь. А ведь они ещё не знакомы. Вдруг папа с порога развернется и уйдет. Он может… Нет, мне отец ничего не скажет. Просто взглядом своим к полу пришпилит, как мотылька, и уйдет. А потом я долго буду просить о прощении, но всё зазря. Он до сих пор не забыл мне детский проступок, что уж говорить сейчас.
*****
Наступивший полдень не предвещал ничего хорошего и когда раздался звонок в дверь, меня затрясло. Рома нахмурился, пригрозил пальцем.
— Только попробуй мне заднюю включить. Насильно увезу отсюда, поняла?
Я-то поняла. А вот что на это всё скажет папа? А он уже, между прочим, стоит за дверью…
— Привет, мамуль! — встречала родителей слишком радостно, можно даже сказать, наигранно. — Привет, пап, — перевела взгляд на отца, но тот не удостоил меня своим вниманием. Смотрел куда-то назад. Не сложно догадаться куда… Державин стоял за моей спиной.
— А это кто, Лиль? — настороженно прошептала мама, на что я глупо захихикала.
— Это… Друг мой… Вот.
Папа, наконец, обратил на меня взор. Ох, лучше бы не обращал. Лучше бы просто разозлился и ушел. Столько недовольства, разочарования… Надо же, а я уж и позабыла, как оно выглядит. Разочарование это…
— Я надеялся, что ты поумнела. Видимо, зря, — буркнул зло и прошёл в квартиру, задевая плечом дверь.
— Папуль, я сейчас всё объясню! — бросилась за ним, но отец даже не обернулся.
*****
Я задницей чуял, что моя Лялька не просто так ерепенится. Не меня, оказывается, она боится, а своего папашу. Кстати говоря, этот самый папочка мне не понравился с первого взгляда, а я редко ошибаюсь в людях. Бывает, конечно, ни за что придираюсь, в силу говнистого характера, но в основном, чувствую, когда от человека сволочизмом попахивает.
И тем не менее, он отец. Отец моей Ляльки. Я сам сходил в магазин, прикупил пару бутылок водки. Уже и не вспомню, когда в последний раз бегал за «горючим». Классе в восьмом. Потому что уже в девятом бил хари и послать меня за водярой было равно хорошей такой пиздюлине.
Но ради неё, конечно, постарался, чего уж там.
А Лялька… Блядь. Моя Лялька. Лялька же в тень прислуги превратилась тут же. Как будто не она меня совсем недавно за просьбу сделать кофе чуть яиц не лишила.
Лиля бегала с тарелками, вилками, бутербродами и картошкой-пюре, которую приготовила незнамо когда, спотыкалась, неуместно шутила. И всё это за каких-то три минуты нашего знакомства с её отцом.
— Где служил? — резкий вопрос и я отвечаю на него с пионерской готовностью.
— Двести сорок седьмой гвардейский десантно-штурмовой полк, Ставрополь.
— Да ну? Вдв? — наполняет наши рюмки и одной рукой отодвигает Ляльку, которая пытается что-то переложить со сковороды в его тарелку. Я бы сломал ему эту самую руку, да помню, что нельзя. Отец же, бля…
