Вот же ж… Свинство. Нет, свинство не то, что я не хочу его впускать, такого принца благородного. Свинство — его нахальность бессовестная.
— Послушайте, — набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы на одном дыхании выпалить ему в лицо всё, что думаю, но сделать этого мне не дали.
— Вот и отлично, — взяв меня за талию, подвинул в сторону и, сняв туфли, прошёл в квартиру. — Так, а кухня где у тебя? А, всё! Вижу! — донеслось уже из самой кухни, а мне не осталось ничего другого, кроме как зло захлопнуть дверь и пойти за ним.
Можно было бы, конечно, по-быстрому набрать полицию, но что-то подсказывало, что если захотят убить, то вряд ли я дождусь спасения. Да и на маньяка он всё же не похож. Нет. На таких мужчин обычно женщины сами вешаются, а по телевизору рассказывали, что маньяки — тихони и «ботаники». В большинстве.
— Цветочек, а чай у тебя есть?
Ага, ты ещё тортик попроси, нахал.
— Есть, — вот сейчас напою его чаем и пусть проваливает восвояси.
*****
Я по горячим точкам полжизни, а она в серой пижамке. Пижамке, блин, с пандами. Смешная такая, сонная. В какой-то миг даже подумал: куда я лезу? А главное, зачем? Я старше, интересы у нас разные. Да и работа у меня дурацкая. В любой момент могут подстрелить, покалечить или вообще…
Но как же нравится она мне. Как прокляли, ёлки-палки… Или всё же любовь с первого взгляда?
Сидит, чай потягивает скромно, вся такая помятая, но в то же время безумно свежая. Не такая, как мои девки обычно, когда просыпаются. Там ресницы отвалились, там тушь по всей щеке размазалась, бывало даже ногти накладные находил в постели. Но такие «трансформеры» дают, а мне только того и надо было. Что самое странное, на ляльку даже не шевельнулось ничего. В том смысле, что да, нравится, но завалить её в койку с первых минут желания не возникло. Что для меня не то что странно, а просто дико.
Всё-таки влип? Усмехнулся. Да уж… Торкнуло к тридцати пяти годам. Не поздновато ли, Державин?
— А ты учишься, работаешь? — услышав о том, что лялька ищет работу, подумал, что можно было бы ей помочь с этим.
— Не учусь… И не работаю. Ищу работу как раз, — вздохнула, глаза опустила. Видимо, больная тема.
— И как успехи?
— Да как-то… Никак, — грустно улыбнулась, а мне эту кроху обнять захотелось. Но, боюсь, совсем уж странно будет, она и так вон взгляды опасливые бросает.
— Нет опыта? — ну да, естественно. Откуда у неё опыт-то? Малышка ещё совсем.
— И это тоже. Да и образование всего одиннадцать классов и сельско-хозяйственное училище. Я в институт на юридический поступала, но там заломили такие деньжищи, что не стала даже родителям говорить. У них всё равно нет столько… — тут Цветочек совсем уж в уныние впала. — Официанткой и то не берут. Опыта нет, а учить некому, работать надо. Предлагали, правда, стажировку трёхнедельную, но она не оплачивается, а мне за квартиру ещё платить, и так назанималась уже. Папа с мамой думают, что у меня вот-вот всё наладится, а я бесплатно работать буду. Нет уж. Как нога поправится, так сразу пойду в уборщицы, тут в ЖЕКе нашем нужны… — вдруг глазищи свои огромные, тёмные, как ночь, вскинула и замолчала, поняв, видимо, что слишком разоткровенничалась. Любят девушки поболтать и сами того не замечая, выкладывают очень даже полезную инфу. — Извините, что-то я разболталась…
А девочка-то в полной заднице. Родители, скорее всего, обычные такие, среднестатистические граждане, а она у них стесняется просить денег, вот и бросается из крайности в крайность. Нехорошо. Такая красивая и в уборщицы. У меня внутри вдруг защитник пробудился, спасти кроху захотелось. Хотя, вполне может быть, что это охотник, а не рыцарь…
— Так, во-первых, хватит мне «выкать». Меня Роман зовут, если что. Во-вторых, у меня есть парочка вариантов для тебя. Работа, конечно, не ахти какая, но однозначно получше уборщицы. Давай, я всё разузнаю хорошо, а ты пока ногу лечи. Мазь, кстати, которую доктор прописал купила?
Она губы нервно кусает, взирает на меня удивлённо и, похоже, теряется.
— Ладно, понял. Мазь принесу сейчас. Ещё что-нибудь нужно?
— Нет! — выпаливает, покраснев до кончиков вьющихся волос. — Не надо ничего! У меня правда всё есть! И вы не должны…
— Покажи, — требую хмуро. Знаю ведь, врёт засранка.
— Что показать? — глазищи по пять рублей, пальцами нервно теребит халатик, которым пижамку свою короткую прикрыла. Да и халатик, в принципе, не так, чтоб сильно что скрывал.
— Мазь покажи.
Она понимает, что попалась, опускает голову.
— Послушайте… Это неправильно. Вы чужой человек и не обязаны мне помогать. Да и без мази всё заживёт.
— Понятно, — поднимаюсь со стула, иду к холодильнику, а лялька провожает меня ошалелым взглядом.
Открываю холодильник, а там, как и ожидалось, пусто.
— Что вы делаете?
— Я сказал, не «выкай» мне. Так, в холодильнике у тебя мышь повесилась. Слушай приказ. Я сейчас смотаюсь в аптеку и магазин, а ты дуй в постель и не вставай, пока я не приду.
— Что? Нет! Не надо! Прошу вас, — она вскакивает, натыкается на мой хмурый взгляд. — Прошу тебя… Я так не могу. Это неудобно.
Да вижу я, что не удобно тебе. Да только мужик во мне уже лупит себя кулаками в грудь, аки горилла психованная.
— Даже слушать ничего не хочу, — иду мимо неё в тесный коридор, обуваюсь.
Лялька хромает за мной, что-то лопочет, краснеет, снова лопочет. Даже не вслушиваюсь. Открываю дверь, а там на пороге нечто стоит. Сопляк какой-то сухопарый, с серьгой в ухе и букетом каких-то затраханных цветочков. Громко чавкая жвачкой, переводит взгляд с меня на Лилю и обратно. Ага, сюрприз.
— Опа, а ты кто, мужик? — даже чавкать перестал.
— Подыграйте мне, — тихо шепчет Цветок и продвигается вперёд.
— Чего тебе, Вадик? Не видишь, у меня гости? — тон её сразу изменился, стало понятно, что не особо рада видеть этого дрища. Ухажёр, блин, недоделанный.
— А чё за гости? — соплежуй прищуривается, оглядывая меня с головы до ног и, судя по всему, начинает осознавать, что проигрывает по всем статьям.
— Парень мой, — отвечает Лиля, а у меня внутри всё клокотать начинает от кайфа. Странно это всё.
— А ты кто такой? — спрашиваю сопляка и тот отступает назад.
— Шлюха! — бросает Лильке и вниз по лестнице несётся.
Правильно, между прочим, делает. Инстинкт самосохранения, значит, еще не атрофировался.
— Сам придурок! — кричит ему в след Цветок, а я смеюсь. Даже оскорбить как следует не умеет эта лялька.
ГЛАВА 4
Вадик. Вадик это отдельная страница моей жизни, жаль, что не вырвать её и не сжечь.
