Киран наклонился к Зейлан, которая в это время как раз разговаривала с одним из Хранителей. Его серые глаза отливали ледяным блеском, а волосы были таким светлыми, что казались почти белыми, словно снег на вершине горы. Однако Киран не мог припомнить его имени. Этот, другой Хранитель первым заметил принца. Он кивнул ему, так что Зейлан тоже узнала о присутствии Кирана. Девушка повернулась к нему, и, хотя улыбка на ее губах полностью не исчезла, она стала менее сияющей.
– Ваше Высочество, – поздоровалась Зейлан с принцем. В голосе скользнули насмешливые нотки.
– Хранительница Аларион.
Это обращение, казалось, понравилось ей, потому что черты ее лица стали мягче.
– Ты прекрасно выглядишь, – прямо сказал Киран. Хранитель позади Зейлан фыркнул, но принц, проигнорировав его, окинул Зейлан взглядом, не задерживаясь слишком долго на одном месте. – Платье изумительно идет тебе.
– Ты должен был это сказать – в конце концов, оно от тебя.
Девушка закатила глаза, словно комплимент был ей безразличен, но она явно лгала. Киран понял это по румянцу, который залил ей щеки, и мысленно поблагодарил Олдрена, ибо сам принц платье не выбирал. Но ему было очень приятно, что Зейлан надела что-то, что, как она считала, выбрал Киран.
– Как тебе нравится в Нихалосе? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал максимально нейтрально, хотя боль в плече усилилась, когда они с Олдреном поменялись местами.
Пару мгновений Хранительница колебалась, прежде чем ответить:
– Город впечатляет.
Принц нахмурился. Возможно, Зейлан считала, что может скрыть свой дискомфорт, но это было ошибкой. Лицо ее было невыразительным и отражало все то же равнодушие, которое он привык видеть в лицах других стражников во время визитов в Свободную землю. Но на протяжении десятилетний Хранители научились скрывать и пылавшие в них чувства, а в глазах Зейлан бушевали эмоции. Вероятно, в этот момент любое другое место в мире было бы для нее лучше, чем его замок.
– А местные жители? – не смог Киран удержаться от вопроса.
Теперь губы Зейлан все же дрогнули, и Киран мог видеть, как она сдерживает слова, готовые сорваться с ее языка. Вероятно, фельдмаршал призывал ее к хорошему поведению на торжестве и учтивости, хотя сам Киран ничего не желал, кроме того, чтобы девушка была честна с ним.
– Они… другие.
Киран издал понимающее мычание и снова взялся за бокал с вином. Принц поднес его к губам.
– Признайся! Ты бы хотела, чтобы все мы были повешены в одной связке.
– В вашем городе для этого достаточно деревьев.
– Конечно, – подтвердил он. – Они и были посажены именно для этих целей, но, если их все же не хватит, мы сможем быстро вырастить новые с помощью нашей Земной Магии.
Уголки губ Зейлан поднялись вверх, но улыбка исчезла сразу же, когда она поняла, что собирается смеяться над плоскими шутками Кирана, которые Олдрен так ненавидел.
Снова раздался звон, и несколько фейри в выглаженной униформе вошли в зал. Они вынесли тарелки, прикрытые золотыми колпаками, и подавали их на столы присутствующим гостям. Киран откинулся в кресле, чтобы облегчить работу прислуге, которая обслуживала его. Та подняла колпак, и принц ощутил вкусный запах теплого пара, исходящего от блюда.
– Спасибо!
Фейри поклонилась:
– Это честь для меня.
Зейлан издала презрительное фырканье. Фейри бросила на девушку быстрый взгляд, но не посмела себе высказаться против одного из почетных гостей Кирана.
Столовые приборы и бокалы зазвенели вокруг них повсюду, когда гости начали есть. Особенно нетерпеливым был один из Хранителей. Он поднял свою тарелку и буквально закидывал еду своей вилкой прямо в рот. Фельдмаршалу, сидевшему с ним рядом, пришлось даже толкнуть его, и тогда лишь Хранитель опустил тарелку и уже старался есть более неторопливо.
Повара приготовили любимые блюда Кирана: овощи на пару с острой чечевицей, хумус и свежеиспеченный тыквенный хлеб. Он был еще теплым, а тесто – восхитительно воздушным. Только один повар при его дворе мог приготовить хлеб таким образом. Принц обмакнул кусочек в чечевицу, как вдруг заметил, что Зейлан не ест. Девушка сидела, сложив руки на коленях.
– Ты не голодна?
– Напротив, но я не стану есть ничего, приготовленного фейри, – ответила она, рассматривая пестрое разнообразие на своей тарелке с таким отвращением, будто бы ей предложили попробовать грязь.
– Это может оказаться затруднительно, – произнес Киран. Он потянулся было за своим вином, но, вспомнив о совете целителя, взял кубок с водой. – Ты будешь находиться здесь, по крайней мере, еще неделю.
Зейлан криво улыбнулась:
– Я это выдержу.
Он слышал, как урчит ее желудок.
– Это смешно.
– Как скажешь.
– А что случится, если ты поешь?
Зейлан пожала плечами:
– Нас могут отравить.
Киран нахмурился:
– Зачем нам это делать? Вы – мои почетные гости.
– Может быть, ты этого и не сделаешь, а твой советник – да.
Киран оглянулся через плечо, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как Олдрен молниеносно отвернулся от него и повернулся к своей тарелке. Принц мог себе представить, каким ядовитым взглядом смотрел Олдрен на Зейлан, хотя его горькие чувства, вероятно, носили скорее личный характер и не были связаны с Хранителями.
– Никто тебя не отравит, – пообещал Киран, склонившись над своей тарелкой. Он взял ломтик ее хлеба, макнул в хумус, откусил кусочек и медленно прожевал. – Вот видишь. Все хорошо. Я не упал замертво.
– Пфф, это ничего не значит. – Она отодвинула свою тарелку прочь от себя. – Ты – фейри.
– То, что не убьет меня, не убьет и тебя. Ты больше не человек, что, уже забыла?
Лицо Зейлан окаменело, а руки сжались в кулаки. Вероятно, Кирану следовало порадоваться тому, что к трапезе были поданы совсем тупые ножи, так как овощи практически таяли во рту.
– Я – человек.
Он тоже прежде подвергался этому заблуждению.
– Люди стареют.
– Я все равно… – Зейлан замолчала. Ее взгляд скользнул мимо него. Глаза девушки сузились, а плечи напряглись. Она наклонилась вперед и приподняла подол своего платья. Кинжал блеснул под ним, но она медлила, не вытаскивая его.
Киран развернулся на своем стуле и обнаружил двух гвардейцев, которые твердыми шагами направлялись прямо к его столу. И хотя их униформа была похожа на мундир Олдрена, тем не менее она отличалась от нарядов советника и других гостей. Гвардейцы носили с собой мечи и открыто выставляли их на обозрение, хотя вообще-то во время торжества оружие в зале было запрещено.
