Это чувство умерло вместе с ее родителями, и Зейлан часто задавалась вопросом: какой была бы ее жизнь, если бы Ларкин не возглавил бы тогда свои войска? Каким человеком была бы она сама, если бы ее родители не погибли? Была бы она уже замужем? Были бы у нее дети? Возможно, так и было бы, хотя Зейлан не видела себя в роли матери. Ни сегодня. Ни завтра. Ни через десять лет. Перспектива не иметь внуков разбила бы ее матери сердце.
– Как хорошо, что она никогда не узнает об этом, – пробормотала Зейлан. Она вытерлась и скользнула в ночную рубашку. В туалетной комнате не было окон; весь свет исходил от стеклянных шариков, которые сияли изнутри, придавая ее коже нежный блеск. Девушка не имела никакого представления о том, как работают эти штуки, и уже в день прибытия во дворец хотела погасить этот свет. Вместо этого она перенесла все шары в туалетную комнату и теперь закрывала дверь.
В ее спальне горел только старомодный фонарь на письменном столе, пламя которого отбрасывало на стены танцующие тени. На стуле перед ним лежала ее свежевыстиранная гвардейская форма, а рядом с ней стояла сумка, которую Зейлан уже упаковала для отъезда после коронации. Из разговоров, которые Зейлан удалось подслушать, она знала, что церемония состоится в полдень, когда солнце будет стоять в самой высокой точке небосклона. Потому что именно это тот короткий промежуток времени, когда конвергенция между их миром и Иным миром позволяла открыть ворота между мирами. Как только Киран получит дар четырех стихий, он будет коронован. После коронации последуют торжества, которые продлятся несколько дней. Однако причин оставаться на время празднеств в Нихалосе для Хранителей не было, и даже если бы такие нашлись, Зейлан привязала бы фельдмаршала к своей лошади за волосы и вытащила бы из города. Она не задержится в Нихалосе ни минутой дольше, чем это необходимо.
Зейлан легла на заполненный водой матрас. Вероятно, по этой тихой, удобной, уютной спальне, как и по ванной комнате, она будет скучать больше всего, когда вернется к Стене. Но зато девушка с нетерпением ждала тренировок и того ощущения, когда чувствуешь себя одной из многих. И хотя, будучи женщиной, она отличалась от своего окружения, девушка Зейлан предпочитала выделяться среди Хранителей, а не среди фейри. Этим мужчинам она могла устанавливать границы, не опасаясь нарушить Соглашение.
Зейлан перекатилась на бок, прислушиваясь к звукам в замке. Абсолютной тишины не было, но эта ночь была тише, чем все предыдущие. Казалось, будто бы все во дворце набираются сил для завтрашнего дня. Но, несмотря на все это спокойствие, Зейлан не могла уснуть. Хранительнице мешали не собственные мысли и даже не беспокойство о том, что фейри могут проникнуть в ее комнату, а голод. Желудок девушки самопроизвольно издавал громкие, булькающие звуки, напоминающие ей о том, что за весь день она съела только два яблока и одну грушу, да и вся ее пища за последние дни была довольно скудной, поскольку Зейлан по-прежнему отказывалась есть блюда, приготовленные фейри.
С раздраженным стоном Зейлан отбросила одеяло. Она нащупала спрятанный под подушкой кинжал, встала и, набросив на плечи накидку из светлой ткани, которую нашла в одном из шкафов, сунула оружие в левый рукав, спрятав лезвие под одеждой. Она не собиралась будоражить дворец, разгуливая по нему с кинжалом в руке, но, во имя Короля, Зейлан не пойдет безоружной через замок, кишащий фейри.
Тихо приоткрыв дверь своей спальни, послушница выглянула в коридор. Проход был пуст, за исключением одного гвардейца, который стоял, неподвижно глядя на противоположную стену. Зейлан так и подмывало издать какой-нибудь громкий звук, чтобы увидеть, как поведет себя испуганный фейри, но она собиралась не привлекать к себе внимание, а только утолить голод. Торопливо шмыгнув в коридор, девушка направилась к лестнице и быстро спустилась по ступенькам вниз. Ее шаги были единственными звуками в этой части замка, ведь гвардейцев здесь практически не было. Если верить слугам, разговоры которых она подслушала, все стражники использовались для охраны покоев Кирана в северном крыле замка. Зейлан считала это вполне правильным, потому что и она сама, пробыв во дворце уже целую неделю, все еще считала, что гвардейцы могут напасть на нее. Кто знал, когда фейри контролируют свои дикие инстинкты, а когда превращаются в монстров, которыми были глубоко внутри.
Холодный порыв ветра встретил Зейлан, сдувая с нее накидку, когда девушка вышла на лестницу. Она вздрогнула и плотнее закуталась в ткань, когда почувствовала под своими ногами что-то зернистое. Хранительница остановилась и взглянула вниз. На белом мраморном полу, всегда сияющем чистотой, лежали крупинки земли, словно кто-то прошелся по дворцовой плитке в грязных сапогах. Она огляделась вокруг, пытаясь понять, откуда эти следы и куда они ведут, но следов не было. Грязь просто была под ногами, словно кто-то разбросал ее здесь. Странно.
Зейлан, немного поколебавшись, устремилась дальше. То, что происходило в замке, ее не интересовало. И вновь застыла на месте, едва завернув за угол и увидев, как по коридору торопливо шагает гвардеец. Казалось бы, в этом не могло быть ничего необычного, но абсолютная бесшумность шагов мужчины заставила Зейлан остановиться. В этих высоких стенах она должна была бы услышать их эхо – но было совершенно тихо.
Гнетущее чувство сдавило грудь Зейлан, и она крепче сжала кинжал в рукаве. С этим гвардейцем было что-то не так. Что-то не сходилось. Он был слишком бесшумен. Сама девушка тоже старалась передвигаться потише, чтобы не привлекать внимание, но тут было что-то другое.
Забудь об этом, прозвучал голос в ее голове. Тебе должно быть безразлично то, что происходит здесь. Возьми что-нибудь перекусить и возвращайся в свою комнату, скоро ты снова вернешься к Стене.
Тем не менее ее разум восставал против того, чтобы оставить все как есть и просто свернуть в сторону кухни. Вопреки доводам рассудка, она последовала за гвардейцем прежде, чем он успел скрыться в глубине замка. Совсем не так беззвучно, как мужчина, девушка поспешила в тот же коридор.
Осторожно заглянув за угол, Зейлан обнаружила, что неизвестный уже достиг конца прохода. Видеть мужчину, но не слышать его перемещений было жутковато для девушки, и она вздрогнула. Взгляд Хранительницы устремился к ногам гвардейца, которые, однако, явно касались земли. Мужчина остановился в том месте, где коридор разделялся. Он осторожно осмотрелся вокруг, как тот, кто не хотел быть замеченным. Стражник королевской гвардии, который находился на официальном задании, не имел причин так себя вести. Он явно что-то задумал, и Зейлан обязательно узнает, что именно.
Неблагой фейри внезапно развернулся. Зейлан испуганно вжалась в стену. Ее сердце дико забилось, руки вспотели. Заметил ли ее мужчина? Кажется, нет. В конце концов, Хранительница находилась на другом конце коридора, а годы, проведенные на улице, научили ее быстрой реакции. Девушка ждала, пока ее пульс не успокоился, затем сделала глубокий вдох и выглянула, чтобы проверить, там ли еще гвардеец.
Он был там – и стоял прямо перед ней.
Испуганный крик вырвался из горла Зейлан. Она отшатнулась, и жгучая боль обожгла ее левое запястье. С рукава закапала кровь. От испуга девушка сама ранила себя своим кинжалом. Хранительница вытащила оружие и направила его на гвардейца, который молча смотрел на нее темными глазами.
