– Какая эльва проглотила тебя и выплюнула? – спросил он, оглядывая девушку с головы до ног.
– Я тренировалась всю ночь, – солгала Зейлан, протягивая руку к своему магическому водному мечу, стоявшему рядом с камином. Теплое покалывание, которое появилось в ее теле после церемонии, усилилось, когда пальцы девушки коснулись рукояти оружия. Ее чувства мгновенно обострились, как будто на окружающий мир навели увеличительное стекло.
– Ты не должна тренироваться без присмотра. Это может закрепить неправильные боевые приемы.
Зейлан засунула меч в ножны.
– В следующий раз, когда я захочу попрактиковаться ночью, я разбужу тебя.
– Или ты пойдешь к стражникам, которые охраняют опорный пункт.
– Естественно. Они, конечно, будут счастливы мне помочь, – сказала Зейлан, закатив глаза. Остальные Хранители ничему ее не научат, вместо этого они скорее будут смотреть на Стену.
Ли знал, что она права, и сменил тему:
– Ты идешь?
– Неужели у меня есть другой выбор?
– Вообще-то нет.
– И чего же мы тогда ждем?
Зейлан шагнула мимо Ли в коридор. Она могла слышать шаги и голоса, которые удалялись от нее, а потом перенеслись на улицу. Видимо, Хранители и послушники торопились присоединиться к слушанию и полюбоваться зрелищем.
Большинство Хранителей, вероятно, надеялись, что Томбелл отправит ее обратно и мужчины снова будут между собой, но они могли забыть об этом. Зейлан лучше предпочла бы привязать себя к Стене, чем покинуть ее.
– Тебе не стоит волноваться. Все будет хорошо.
– Кто сказал, что я волнуюсь?
Ли многозначительно приподнял бровь.
Зейлан старалась придать лицу невыразительное выражение, но с тех пор, как она рассказала капитану о родителях и своей деревне, девушка не могла притворяться, общаясь с ним.
– Чего мне ждать?
– Сначала фельдмаршал произнесет речь, затем он будет…
– Нет, – прервала его Зейлан и расправила плечи, когда они прошли мимо группы Хранителей, заговорщически склонивших головы друг к другу. Их шепотом произносимые слова стихли, когда они обнаружили Ли вместе с ней. Легко было догадаться, о чем они говорили. – Я имею в виду, какое наказание меня ждет? Я же не могу быть первой, кто нарушил приказ, не так ли?
– Нет, ты не первая.
– И как наказали остальных стражников? – спросила Зейлан, пытаясь справиться с тошнотой в желудке. Она хотела быть готовой к неминуемому наказанию, но какая-то часть ее хотела и дальше оставаться в своем наивном неведении.
– По-разному, – ответил Ли. – Томбелл – любитель творческих наказаний.
– Что это значит?
– Что ему нравится придумывать что-то новое. Один послушник однажды заснул во время своей первой ночной смены. Когда фельдмаршал поймал его на этом, то в наказание заставили его три дня обходиться без сна. Другого Хранителя, который таскал припасы из кладовой, он заставил принести двенадцать буханок хлеба и съесть их сразу, друг за другом. Я никогда не видел, чтобы человек так много и долго блевал, как стражник после этого наказания.
– Спасибо, я уже представила это, – ответила Зейлан, фыркнув, но насколько бы отвратительным ни было представление о рвоте, оно казалось точно таким же безобидным. Если всем, что ей уготовано, была какая-то унизительная обязанность, девушке нечего было опасаться.
За свою жизнь она валялась среди мусора на улицах, спала в конюшнях, стояла в коровьем дерьме, переживала и делала многие вещи, которыми нельзя было гордиться. Если наказание, придуманное фельдмаршалом, имело что-то похожее с теми обязательствами, о которых рассказал Ли, Зейлан нечего было бояться.
Ли и Зейлан покинули комнату вместе со стражниками из общежития и направились к зданию, где должно было состояться слушание. Воздух в это утро был чист и ясен. Сладковатый дух горелой человеческой плоти исчез, рассветный ветер принес с собой сырой запах дождя, и сероватые облака обещали ливень в ближайшее время.
Десятки стражников неподвижно стояли в общей комнате, где Томбелл и другие высокопоставленные Хранители ждали прихода Зейлан. Они жаждали увидеть, как она перенесет положенное ей наказание, подобно простому народу, который собрался вокруг виселицы в ожидании зрелища казни.
Зейлан оглядела мужчин. Некоторые из них вернули ей взгляд, но девушка проигнорировала их любопытство, пытаясь найти глазами Готара. Но раненого Хранителя нигде не было видно. Должно быть, похороны, прошедшие накануне, сильно ослабили его и приковали юношу к постели.
Ли сопроводил Зейлан в переднюю часть комнаты. Там уже располагался длинный узкий стол из темного дерева с шестью стульями с одной стороны. Пять стульев были уже заняты: фельдмаршал Томбелл, генерал Клиффорд, полковник Фэрроу, капитан Рэмхалл и лейтенант Глэйд уже сидели на своих местах. Шестой стул предназначался Ли.
Капитан Форэш жестом указал девушке занять позицию перед столом, при этом фельдмаршал следил за каждым ее шагом. Черты его лица были пусты, а взгляд Томбелла был так холоден, что все эмоции казались замороженными, из-за чего Зейлан не могла судить, доброжелателен он или нет. Вмиг все разговоры стихли. Над комнатой нависло тяжелое молчание, которое нарушали лишь звуки тернового леса, доносящиеся из открытого окна.
Зейлан почувствовала, будто снова вернулась в тот вечер, когда обрела свое бессмертие, потому что снова оказалась в центре всеобщего внимания, как первая послушница, но теперь девушка уже настолько привыкла к похотливым и презрительным взглядам остальных стражников, что почти не замечала их. Теперь они были не более чем побочным эффектом, но это не отменяло того факта, что быть объектом наблюдения Зейлан было неприятно.
– Послушница Аларион, – провозгласил Томбелл преувеличенно официально. Его слова сопровождались вздохом. Это была его первая эмоция, направленная в адрес Зейлан. – Вы стоите сегодня перед нами, потому что проигнорировали прямой приказ капитана Форэша и тем самым подвергли опасности жизнь других Хранителей и людей. Кроме того, вы напали с кинжалом на другого послушника, Деррина Армвона. Что вы можете сказать в свою защиту?
– Ничего.
Томбелл приподнял бровь со шрамом:
– Ничего?
– Именно так.
Зейлан не хотела объясняться или оправдываться. Она сделала то, что считала правильным. Возможно, это было ошибкой, но она будет стоять на своем решении и не пытаться придумывать какие-то обоснованные причины своего поведения. И уж, конечно, она не будет давить на жалость фельдмаршала, рассказывая ему о своей семье.
– Вы уверены?
– Что ты хочешь… что вы хотите услышать от меня? – исправилась Зейлан. – Объяснение? Ложь? Извинения?
– Последнее было бы хорошим началом.
– Мне жаль, что я спасла жизнь Готару. Я воздержусь от этого в следующий раз, – ответила Зейлан.
