– Это он? – спросила Фрейя, указывая на фейри, который подъехал в первой упряжке. Его светлые волосы были распущены, но лицо обрамляли тонкие косички, в которые были вплетены блестящие кольца. Фейри улыбнулся и помахал толпе – движение, которого ее отец всегда ожидал от нее при выходе в свет.
– Нет, это просто какой-то фейри, – ответил Ларкин. Он стоял прямо за ней, защищая принцессу от других зрителей, которые хотели протолкнуться вперед. Фрейя могла дотянуться до его груди, почувствовать ее спиной, но она была слишком взволнована, чтобы по-настоящему воспринимать его тепло. Все ее внимание было сосредоточено на параде. Мимо проезжали другие кареты с важными персонами королевского двора. Особенно много ликования было отдано Неблагой фейри, чьи волосы почти касались земли. Она самодовольно улыбнулась, заметно наслаждаясь вниманием и аплодисментами. Фрейя задалась вопросом, была ли эта фейри королевой – матерью Кирана. Но еще более впечатляющей, чем длинноволосая женщина, была фейри, которая стояла на следующей повозке. У нее были огненно-рыжие волосы, которые буйными кудрями лежали на ее плечах, спускаясь на глубокое декольте. Женщина была одета в открытое облегающее темно-зеленое платье, выставляющее напоказ все достоинства ее пышного тела.
– Кто это? – прошептала Фрейя, благоговейно понизив голос.
– Королева Валеска, правительница Благого Двора.
– Она…
– …сногсшибательна? – добавил Ларкин.
Фрейя кивнула. Девушка была уверена, что никогда в жизни не видела женщины прекраснее. Без сомнения, все фейри были милы, но ни одна из Неблагих фейри, встретившихся Фрейе до сих пор, не могла бы конкурировать в привлекательности с совершенной внешностью Валески. В отблесках пламени ее алебастровая кожа мерцала, рыжие волосы сияли, а корона с золотыми зубцами сверкала. Ее зеленые глаза радостно блеснули в свете огней, а губы сложились в улыбку, которая была настолько интимной, что производила впечатление, будто королева находилась не на параде, а в спальне с любовником. Фрейя была поражена ее видом, но, очевидно, не на всех собравшихся королева Благих произвела такое же впечатление. Откуда-то звучали оскорбления и слова недовольства, но возвышенное выражение лица Валески не изменилось ни на секунду.
– Похоже, Неблагим фейри она не очень-то нравится, – заметила Фрейя, проследив неподвижным взглядом за праздничной повозкой, пока она медленно миновала их.
– Дело не в ней. У них вообще осталось мало симпатий к Благим.
– Понимаю, – пробормотала Фрейя. – Сколько ей лет?
Ларкин усмехнулся:
– Я не уверен. Триста? Триста пятьдесят? Во всяком случае, она правит Благим Двором уже очень долго.
– Одна?
– По крайней мере, мне неизвестно, чтобы она вступала с кем-то в брак.
Фрейя не могла не восхищаться этой женщиной. Если Валеска могла в течение сотен лет управлять страной без мужа, почему тогда король Андроис настаивал на том, чтобы она вышла замуж за Мелвина? Желание Фрейи знать о фейри как можно больше, угасшее в последние дни из-за тоски по Талону, вспыхнуло с новой силой. Принцессе хотелось узнать больше о королеве, которая уже пропала из ее поля зрения. За каретой правительницы последовали другие представители Благого Двора, владевшие Магией Огня и Воздуха. Они извергали пламя, заставляли пламя факелов вырастать в причудливые фигуры, края которых трепетали на ветру.
Завороженная, Фрейя следила за зрелищем до тех пор, пока не появилась следующая повозка, которая заставила зрителей разразиться еще более громким ликованием, чем при появлении фейри с длинными волосами.
– Королева Зарина! – завопил мужчина рядом с Фрейей, и Неблагие фейри подхватили этот крик, который, словно эхо, разнесся по толпе.
– Зарина! Зарина! Зарина!
Значит, это и была мать Кирана. На фоне Валески она выглядела удивительно невзрачной. И только диадема, имитирующая терновый венок, выделяла ее из Неблагих фейри, которые стояли рядом с ней в карете.
Внезапно музыка, которая до сих пор сопровождала шествие, изменилась. Прекрасная игра на флейте стала энергичнее, барабанная дробь усилились, а пение, и без того терявшееся в непрерывном гуле голосов зрителей, стихло. И хотя Фрейя не знала традиций и обычаев фейри, она понимала, что сейчас произойдет. Кто появится сейчас. Сердце принцессы забилось быстрее, хотя для этого не было никаких оснований.
– Киран!!! – прозвучало дальше по улице от фейри, которые уже увидели принца. Охваченные эйфорией парада, большинство фейри приветствовали Кирана или, по крайней мере, аплодировали ему. Однако нашлись и такие, кто не мог сдержать своего мнения и громко обзывал Кирана болваном, растяпой и любителем эльв.
Принц никак не показал, что его задели эти ругательства, и помахал толпе. Фрейя увидела его издалека, так как Киран стоял на пьедестале, который был дополнительно установлен на его повозке, чтобы принц не только возвышался над зрителями, но и оказался выше всех других фейри, шествующих в параде. На нем был яркий мундир, украшенный двумя золотыми пуговицами и вышивкой на рукавах; на плечах, подобно эполетам, лежали перья. Светлые волосы принца доходили до талии, а голову будущего короля украшал терновый венок. Что-то в облике Кирана показалось Фрейе странно знакомым.
Девушка нахмурилась, но тут же отбросила эти мысли. Несомненно, ее разум смущало только то, что большинство Неблагих фейри были очень похожи друг на друга. Так и должно было быть. Но ощущение чего-то знакомого, которое пробудил в ней принц, не хотело исчезать; совсем наоборот. Оно становилось все сильнее и неприятной тяжестью оседало в ее желудке.
Фрейя напряженно наблюдала, как повозка принца приближалась; сердце билось все сильнее. Дым факелов разъедал глаза принцессы, но она не смела моргнуть, пока не смогла увидеть черты лица Кирана яснее.
Его характерные скулы. Его голубые глаза с бровями, чуть более темными, чем волосы. Его улыбка…
Фрейя затаила дыхание. Этого… этого не могло быть.
Невозможно.
Была ли она настолько измучена, что уже начала видеть галлюцинации?
Теперь она начала моргать. Намеренно. У нее кружилась голова.
Но образ, который она увидела перед своим внутренним взором, не хотел смягчаться, напротив, становился все яснее, как картина, которая сначала была только эскизом и постепенно, слой за слоем, обретала краски.
Руки Фрейи начали бесконтрольно дрожать, и прежде, чем она поняла, что делает или могла оценить, к каким последствиям может привести ее открытие, принцесса позвала его по имени:
– Талон. Талон!
– Где? – спросил Ларкин. Она проигнорировала его.
– Талон! – заорала она вместо ответа так громко, что в горле запершило. На мгновение рука принца, машущая толпе, замерла в воздухе, и это был знак, которого Фрейя ждала. Она бросилась вперед и нырнула под заградительную ленту, чтобы добраться до Талона.
