В мыслях всплывает разговор Алистера и Эмери и слова Кины о войне.
Что. если это все же произошло? Что, если сброшена разрушительная бомба, уничтожившая большую часть населения? Что, если моя семья мертва? Что, если и Рен нет в живых?
Как только эти мысли приходят мне в голову, люк в двери открывается, и, обернувшись, я вижу Рен. От внезапного чувства облегчения я готов упасть на колени.
– Рен, слава Богу! Что, черт возьми, происходит? Экран выключен, стена так и не открылась, за весь день не слышно ни слова!
Рен молча и пристально смотрит на меня, ее светлые растрепанные волосы спадают на лицо, глаза неестественно быстро моргают снова и снова, и в одно мгновение она расплывается в широкой и безумной улыбке.
– Рен, ты в порядке?
Она моргает пять, шесть, семь раз подряд, а затем качает головой, словно выходя из транса.
– Лука? – произносит она неуверенно. Ее взгляд прояснился, и, кажется, она узнала меня впервые с того момента, как распахнула люк.
– Да, Рен, это я. Что происходит?
Рен отходит в сторону, и в отверстии появляется лицо Малакая.
– Ты в порядке, Лука? – спрашивает он, и я слышу звук открывающегося замка.
– А что ты здесь делаешь? – Я не в силах скрыть разочарование в голосе.
Дверь открывается, и Рен, одетая в джинсы и футболку, заходит в камеру и обнимает меня.
– Я так рада, что ты в порядке, – шепчет она, и от ее дыхания вблизи моего уха я чувствую какую-то волнительную дрожь во всем теле, несмотря на ситуацию. Я нежно отстраняю ее.
– Рен, что случилось?
– Лука, электропитания нет нигде, весь город во тьме, и все так… странно.
– Что значит странно?
– Она кое-что слышала, – отвечает за нее Малакай. – Крики и выстрелы.
– Мародерство? – не верю я своим ушам.
– Да, наверное, – соглашается Рен, – звучало так, будто… не знаю, но было очень страшно.
– Ты не пришла в пятницу, почему? – спрашиваю я.
– Меня отправили в оплачиваемый отпуск, мне нельзя было прийти, – рассказывает Рен. – У моей двери до вчерашней ночи стояли двое вооруженных офицеров. Думаю, им что-то известно, Лука.
– Может, это ничего не значит, – вставляет Малакай, обнимая Рен за плечо, что заставляет меня стиснуть зубы.
– За девяносто семь лет электроэнергия ни разу не отключалась, происходит что-то серьезное.
«Первым она выпустила его, – думаю я, наблюдая, как Рен протягивает руку и сжимает ладонь Малакая. – Сначала она пошла к нему».
– И что теперь? – Я отрываю взгляд от их сплетенных пальцев и смотрю Рен глаза в глаза.
– Не знаю, – отвечает она мне хмуро, отвлекаясь наконец от Малакая. – Поезда пока ходят на резервном питании, но его хватит только на три часа, то же самое с освещением на улицах и со всем, что работает от накопленной энергии. Нам нужно выяснить, насколько все серьезно, и принять решение.
– Решение? – повторяю я. – Какое?
– Лука, если это что-то масштабное, то нам нужно подумать о том, как покинуть Аркан. Всем нам.
– Что-то масштабное? Но что?
– Например, война, – отвечает Малакай.
– Война? – я поворачиваюсь к Рен. – Война? Я спрашивал тебя об этом пару дней назад, но ты сказала, что это безумие.
– Ну, кажется, теперь это не такое уж и безумие! – огрызается она.
– Эй, давайте не будем ссориться, – прерывает Малакай. – Честно признаться, я надеюсь, что это и правда война. Знаю, это безнравственно и все такое, но если мир погрязнет в хаосе, то у меня открываются куда более широкие перспективы. До Блока мне осталось тридцать дней – думаете, там тоже есть дружный клуб полуночников? Ага, как бы не так. И говорят, там нет Отсрочек, на заключенных экспериментируют постоянно. Если это и правда война, то я счастлив как никогда.
Я согласно киваю, вспоминая свои неоднозначные мысли по этому поводу – сбежать от монотонной рутины Аркана любой ценой.
– И что теперь? – спрашиваю я.
Малакай вздыхает:
– Думаю, надо собрать команду.
* * *
Мы открываем одну за другой камеры немногих, избранных Рен, тех, кому посчастливилось попасть в группу «Б»: Под, Игби, Пандер, Акими, Рина, Джуно, Алистер, Адам, Фултон и наконец Вудс.
Каждый из них жаждет объяснений, и мы просим подождать, пока все выйдут из камер.
Наконец группа в сборе, и я смотрю на камеру Кины. Мне хочется пойти выпустить ее или хотя бы объяснить ей, что происходит, но Рен начинает рассказывать:
– Сегодня рано утром, часов в пять, электроэнергия отключилась по всему городу. Поначалу все было в норме, лишь небольшая паника – люди думали, что замешаны Исчезнувшие, что за все это время они могли спланировать какую-нибудь атаку. К шести часам утра все начали наслаждаться временным перерывом в электропитании, люди выносили на улицы свечи и смеялись, ведь в жизни большинства это первое отключение электричества. Но потом мы услышали крики недалеко от центра города, а также в финансовом квартале, а затем и выстрелы. Мы с семьей заперлись в подвале и просидели там несколько часов. Отец вышел узнать, что происходит, и не вернулся. Спустя какое-то время земля затряслась, и я услышала самый громкий звук, какой слышала когда-либо. Мы решили, что на город упала бомба, что это конец; я обнимала своих братьев, мы прощались друг с другом, но потом шум прекратился. Поскольку я осталась за старшую, то через некоторое время мне пришлось поднялась наверх, чтобы принести еды и воды мальчикам, и из окна на кухне я увидела, как с неба упал самолет, все, кто был на борту… их глаза, они пристально так смотрели… – Рен замолкает, сдерживая слезы, и, глубоко вздохнув, берет себя в руки. – Я пришла сюда сразу, как только смогла, я не могу оставить вас умирать. Поезда работают на аварийном питании, но скоро и они отключатся.
– Так что, на нас напали? – спрашивает Рина, поправляя прядь рыжих волос за ухо.
– Думаю, да, – отвечает Малакай, поворачиваясь к ней.
– Что ж, нам надо идти, так? – уточняет Фултон, встречаясь взглядом с Адамом и с Вудсом. – Ну, то есть ты не можешь оставить нас тут гнить.
– Нужно это обсудить, – говорит Рен, – мы должны…
– А что обсуждать? – недоумевает Фултон, повышая голос. – Если там война, о нас и не вспомнят. Правительству на нас наплевать, они либо сотрут нас, либо просто забудут, это же очевидно.
– Или они могут помиловать нас, – вставляет Вудс; он все еще удручен смертью Винчестера, это читается по его опущенным широким плечам. – Нас могут помиловать и отправить на фронт.
– Хочешь подождать такой вариант? – спрашивает Адам, делая агрессивный шаг в сторону Вудса.
