Я подхожу к нему и обнимаю за плечи.
– Мне жаль, Вудс.
– Как такое может быть, что их вдруг не стало? – спрашивает он.
– Если хочешь отомстить тем, кто сделал это, то должен понять, что Рен не виновата. За стенами Аркана идет война, они отравили невинных людей чем-то, что превращает их в безумных убийц. Рен – жертва, она не враг нам.
– Ты выходил из Аркана? – спрашивает он, оглядывая мой окровавленный комбинезон.
– Да, и кто бы ни напал на Регион, они побеждают.
– Но кто они, Лука? Кто в ответе за смерть моих друзей?
– Это мы и хотим выяснить.
Вудс пристально смотрит на меня, не моргая: в его глазах читаются гнев и горе. Наконец он кивает:
– Расскажи мне, что ты там видел.
Я рассказываю все: как выбрался из камеры и запер там Рен, про туннель, кишащий крысами, про безумцев в деревне. Кина и Вудс внимательно слушают. В конце я излагаю им мою теорию о том, что ядовитые дротики дронов имеют тот же эффект, что и лекарство для гибернации, которое дали моей маме, чтобы отсрочить смерть.
Вудс явно недоволен тем, что мы хотим попытаться спасти жизнь той, которая отняла у него друзей, но он признал, что Рен не была собой, когда совершила то, что совершила.
– Я помогу вам достать дрон, но потом свалю отсюда, понятно?
– Вместе у нас больше шансов на…
– Лука, у меня ничего не осталось: Винчестера нет, Алистер и Адам мертвы. Они были для меня всем в этом проклятом месте, и их больше нет. Я ухожу, и ухожу один, это понятно?
– Ладно.
– Вот и хорошо, – заключает он, скрещивая руки на груди. – Есть один способ достать дрон.
– Какой? – спрашиваю я.
– Не могу сказать наверняка, но Винчестер месяцами не спускал с них глаз по ночам, чтобы понять, как они работают, и собрать какую-нибудь информацию.
– И? – не выдерживает Кина.
– А это кто? – спрашивает Вудс, переводя взгляд с меня на Кину.
– Ответь на вопрос, – настаиваю я.
– В конце концов один дрон сломался, неисправность двигателя или что-то такое, короче, его не могли запустить, чтобы он сам вылетел на ремонт. И около четырех утра они отправили двух механиков через колонну. Винчестер видел, как те открыли чердачный люк, взяли дрон и исчезли в колонне. Вернулись где-то через час с отремонтированным дроном, поставили его на зарядку и ушли.
– Значит, через колонну есть выход наверх? – уточняет Кина.
Я вспоминаю дверь со знаком «Технический персонал» по ту сторону платформы.
– Кажется, я знаю, как туда попасть.
Кина и Вудс следуют за мной до выхода, отмеченного предупреждением о детонировании сердечных имплантов.
– Стойте! – вскрикивает Кина и указывает на желтые буквы.
– Все в порядке, – успокаиваю я, кивая на лежащую на полу отрубленную руку Рен, – я деактивировал его.
– Довольно изобретательно, – присвистывает Вудс. – У Фултона как-то был подобный план.
Мы пересекаем рельсы, заходим в служебную комнату и открываем дверь с табличкой «Технический персонал», там нас ждут еще две двери: «Ремонтные работы» и «Поставки».
– Сюда, – руководит Кина, проводя нас через первую дверь к лестнице, уходящей вниз в темноту.
Мы спускаемся и в конце лестницы попадаем в коридор. Мы идем вдоль изогнутой стены, полагаю, в зону под дворами для прогулок. Еще несколько шагов, и я вижу перед собой дверь. Она не заперта, а за ней еще ступени – винтовая лестница наверх.
– Думаю, это оно, – говорю я и карабкаюсь наверх кругами, пока наконец не упираюсь головой в тяжелый металлический люк. Я открываю его и опрокидываю, отчего люк падает с грохотом, эхом отражающимся по всему двору.
Я поднимаюсь выше и выхожу на самую верхушку колонны. Я в центре дворов, сильный порывистый ветер свистит над разделяющими стенами. Я стою и, словно со смотровой площадки, обозреваю Аркан. Так необычно видеть сверху двор, эту полоску бетонного покрытия, по которой я пробегал туда-обратно сотни часов, уверенный, что никогда отсюда не выберусь, пока не придет время моего перевода в Блок. Я осматриваю пустынные земли за пределами Аркана, где кончаются камеры, и если бы стены между дворами были шире двух сантиметров, мы могли бы пройти по ним и подняться на крышу Аркана, а оттуда спуститься на свободу по ту сторону, и не пришлось бы пробиваться через туннель с крысами.
В восторге от пейзажа, Вудс и Кина с восхищением оглядывают просторы.
С минуту никто из нас не проронил ни слова.
– Пойдемте, – призываю я наконец.
Я подхожу к ближайшему дрону, борясь с головокружением, вызванным пятнадцатиметровой высотой, окружающей меня со всех сторон. Дроны куда крупнее, чем я предполагал, и я пользуюсь возможностью осмотреть один из них в натуральную величину: корпус машины состоит из черного углеродного волокна, по бокам расположены два гребных винта и один большой в середине, а снизу – три оружейных ствола.
– Стой, – просит Вудс. – Он не нападет? Лампочка горит.
– Не думаю, – говорю я. – Станция подзарядки еще работает, поскольку ее механизмы находятся внизу, в подземном бункере, но если они остановили дождь и вывели из строя экраны, то, полагаю, эти штуки тоже отключили.
– Откуда ты об этом знаешь? – все еще сомневается Вудс.
– Рен говорила, – отвечаю я, хватая огромный дрон и снимая его с подзарядки. – Помогите мне.
Вудс и Кина помогают мне спустить дрон по лестнице и отнести его по коридору обратно в комнату для персонала, и там, при тусклом свете запасных ламп, мы пытаемся изучить аппарат и понять, как достать дротики. К счастью, у нас есть Вудс, который, как оказалось, неплохо разбирается в электронике. Открутив болты, он снимает панели, достает магазин, полный галлюциногенных боеприпасов, и протягивает мне:
– Держи.
Я вынимаю три дротика и внимательно рассматриваю их. Кончики полые, а значит, жидкость попадает в кровь из прикрепленного пузырька; получается, все, что мне нужно сделать, – это воткнуть один такой дротик в вену, и Рен попадет в мир психических пыток – но вполне возможно, этого будет достаточно, чтобы спасти ей жизнь.
Мы спешим вернуться в коридор, где я по-прежнему стараюсь не заглядывать в открытые камеры; подбегаем к моей, и я отворяю люк. Мне не нравится то, что я вижу: Рен так и лежит на кровати, бледная как полотно; ее волосы спутаны от пота, кожа будто натянута, скулы выпирают сильнее обычного, щеки впалые от истощения, а простыни под ампутированной рукой впитывают продолжающую вытекать из раны кровь.
Я открываю дверь, становлюсь рядом с Рен на колени и, прошептав «прости», втыкаю маленький дротик в выпирающую на шее вену.
Я смотрю, как ее тело расслабляется, и на секунду задумываюсь, подействует ли яд на людей с механическими легкими и сердцем. Наверняка медикамент смешан с нанотехнологиями. Прислушиваясь к гомону в ее груди, я замечаю изменения: механизмы замедляются в ответ на введенный препарат.
