– Да уж, новости так себе, – бормочет Под.
– Это точно, – соглашаюсь я. – Что будем делать?
– Идем дальше, – предлагает Пандер.
Я киваю и заставляю себя идти дальше, хоть и едва стою на ногах.
Уже не надеясь найти еще кого-то из наших в живых, я подхожу к следующей двери и поднимаю дрожащую руку к экрану. Здесь раньше сидел Малакай. Я не уверен, добрался ли он до своей камеры, и заранее представляю себе его безжизненное тело, такое же серое, как у Фултона и Алистера, лежащим на полу. Включив экран, вижу Безупречного беззаботно валяющимся на кровати, скрестив ноги за чтением комиксов.
Я отпираю дверь.
– Не сомневался, что кто-нибудь да выживет, – говорит он, бросая журнал на пол. – Что-то вы не спешили.
– Извини, что заставили ждать, – отвечаю я, неприятно застигнутый врасплох его поведением. Я ожидал увидеть сломленного человека, оплакивающего Рен, внезапно впавшую в безумие, но он, кажется, вполне спокоен.
– Все нормально, – продолжает Малакай, потягиваясь и вставая на ноги.
– Как ты? – спрашиваю я, изучая выражение его лица в надежде найти отклики боли или скорби от утраты.
– Так что, мы по-прежнему полагаем, что там война, верно? – интересуется он, игнорируя мой вопрос и оглядывая пятна крови на моей одежде.
Я киваю:
– Думаю, да.
– Что ж, наверное, отчасти это хорошие для нас новости, – задумчиво произносит Малакай. – Лучше помереть там, чем тут.
– Ну да, наверное, – говорю я.
Он выходит в коридор и оглядывается:
– Фултон?
– Мертв, – отвечаю я.
– Алистер, Эмери?
– Мертвы.
– Вудс?
– Он сбежал, – отвечает Кина.
– Джуно?
– Она… – начинаю я.
– …психопат-убийца, – заканчивает за меня Пандер.
– Интересно, – размышляет Малакай и поворачивается к Кине. – А ты кто такая, черт возьми?
– Я Кина, а ты, черт возьми, кто такой?
Малакай игнорирует ее и поворачивается ко мне:
– Адам?
– Мертв.
Малакай вздыхает:
– Это все Рен?..
– Да, – отвечаю я.
– И она…
– …психопат-убийца, – договаривает Пандер.
– Она жива, – говорю я Малакаю. – Сильно ранена, но жива.
– Ну, ладно, – он оглядывает собравшихся. – Итак, полагаю, это и есть наша маленькая команда выживших. Дайте-ка на вас поглядеть.
Он изучает шестерых Убогих с ног до головы и разражается смехом.
– Ты, знаешь ли, тоже не подарок, Баннинстер, – язвит Пандер, ее взгляд за толстыми линзами очков кажется еще более суровым.
– Ну, ладно, извините, – вздыхает Малакай. – Просто… мы же точно там не выживем.
– Очень смешно, – закатывает глаза Акими.
– Ну, ты объяснишь нам, что произошло? – Под подходит ко мне шаркающими шагами, его слепые глаза мечутся из стороны в сторону.
Я рассказываю им все с самого начала. Как Рен пришла к моей камере и пыталась сдетонировать имплант в моем сердце. Не могу удержаться, чтобы краем глаза не наблюдать за Малакаем, когда описываю, как Рен отрезало руку крышкой люка; и от его встревоженного взгляда мне становится легче. Рассказываю, как мне пришлось вручную накладывать жгут, чтобы приостановить кровотечение. Как я деактивировал барьер на выходе и как столкнулся с крысами; о мальчишке в деревне, о старухе, о горящем городе. Я объясняю, что ввел Рен яд дрона в надежде, что она проживет еще хотя бы несколько дней.
– Ни фига себе! – шепчет Игби, когда я заканчиваю.
– Да уж, ни фига себе… – поддерживает Акими.
– Надо идти, – говорит Пандер, снова глядя в сторону платформы. – Мы зря тратим тут время.
– Что насчет остальных? – спрашивает Кина, смотря вдоль коридора на закрытые восемь или девять камер, которые видны отсюда. Далее по кругу Аркана есть и другие.
– Да ни за что на свете мы не откроем эти камеры, – возражает Игби.
– Но мы должны, – настаивает Кина, поворачиваясь к нему, – иначе они умрут.
– Эй, новенькая, – обращается к ней Малакай повелительным тоном, – их не просто так не приняли в наш полуночный клуб.
– Да что, черт возьми, это за полуночный клуб такой? – спрашивает она.
– Учитывая, что тебя не приглашали, это не твое дело.
– Рен разрешала нашей группе выходить по ночам каждую среду, – поясняю я ей. – Нас она считала неопасными, а вот остальных…
– А оказалось, что она сама опасная, – не удержалась Акими.
– Она больна! – выкрикиваю я. – Это не ее вина.
– Опасные они или нет, – продолжает Кина, перекрикивая остальных, – мы не можем оставить их умирать с голоду в камерах – это просто варварство.
– А если мы их выпустим, то сыграем в «Угадай, кто тут серийный убийца», – возражает Малакай.
– Да это мы станем убийцами, если оставим их умирать, – парирует Кина.
– Ты что, забыла, кто мой сосед? – спрашивает Малакай, стуча в запертую дверь камеры, смежной с его. – Дам подсказку: его любимая фраза – «Лука Кейн, я убью тебя». Ничего не напоминает? Сомневаюсь, что твой парень захочет, чтобы Тайко Рот бродил по этим коридорам.
Я заставляю себя опустить тот факт, что он назвал меня ее парнем, и стараюсь состредоточиться на более важном: Малакай прав, я не хочу освобождать Тайко Рота.
Все почему-то смотрят на меня.
– Ну? – спрашивает Под.
– Что ну? – переспрашиваю я, застигнутый врасплох внезапной коллективной атакой.
– Выпускаем остальных? – присоединяется Игби.
– Не знаю я, почему вы меня спрашиваете?
– Не знаю, – отвечает Игби.
– Может, проголосуем? – предлагает Под.
– Нет, – резюмирует Кина, – мы не будем голосовать на тему того, жить этим людям или умирать. Мы их выпускаем.
Молчание прерывает Малакай:
– Ладно, кто за то, чтобы оставить их в камерах, поднимите руки.
– Я же сказала, мы не будем голосовать! – сердится Кина.
Под, Игби, Пандер и Малакай поднимают руки.
– Большинство, – констатирует Малакай. – Итак, как отсюда выбраться?
– Стойте! – не сдается Кина. – Минуточку. У этих людей тоже есть братья и сестры в реальном мире, отцы и матери. Что, если бы в этих камерах сидели ваши близкие, разве вы не хотели бы, чтобы кому-то хватило смелости выпустить их?
– Ну, конечно, – пожимает плечами Малакай, – но что поделать, жизнь несправедлива. Иногда выигрываешь, иногда проигрываешь.
