– Кто эти неудачники?
– Какая разница, – отвечает девушка, и они уходят к платформе, скрываясь за поворотом коридора.
– Эй! – кричу я им вслед. – В туннеле крысы…
– Отвали, – эхом возвращается голос парня.
– Что ж, прошло неплохо, – комментирует Малакай.
– Неудачники? – переспрашивает Пандер. – Ну, в смысле, обязательно было нас так называть?
Я подхожу к следующей камере, она открыта, а внутри Рина – я узнаю ее по кудрявым рыжим волосам. Она неподвижно лежит под одеялом, и может показаться, что она просто спит, но я знаю, что сердце ее больше не бьется. Должно быть, она убежала от Рен и легла в постель, находясь в состоянии шока.
«Это сделала Рен, – думаю я. – Рен нацелила на нее детонатор и взорвала имплант в ее сердце».
– Она пойдет с нами? – спрашивает Блю, ни на шаг не отходящий от Кины.
– Нет, она останется здесь, – отвечает Кина пустым голосом, закрывая камеру девочки.
Двое ребят и девушка из следующих трех камер также решают отправиться в путь самостоятельно, а не присоединяться к нам.
Мне хочется поторопиться, чтобы скорее выбраться отсюда. Перед глазами стоит город в огне; я по-прежнему ясно помню безумные глаза людей, напавших на меня в деревне, окровавленные простыни мертвеца в кровати. Я хочу найти отца и сестру и убедиться, что они в порядке.
Я ускоряю шаг. Мы проходим мимо пустой камеры Вудса и еще двух с мертвыми заключенными внутри. Кина пытается заслонить собой маленького Блю, поравнявшись с этими камерами, но он, замедлившись, откидывается назад и видит неестественно перекошенный труп. Лицо мальчика становится пепельным, и он замолкает.
В следующей камере живет парень крупного телосложения. Ему, наверное, около восемнадцати, иначе бы он был уже в Блоке, но из-за рельефных мышц, густой щетины и мешков под глазами он выглядит на все тридцать.
– Откройте дверь, – требует он, когда я заглядываю к нему через люк.
– Слушай, происходит что-то серьезное, мы думаем, что началась война…
– Открой. Чертову. Дверь, – приказывает он, отчеканивая каждое слово.
– Ладно, сейчас, – я закрываю люк и тянусь к замку.
– Подумай хорошо, – останавливает меня Малакай.
Я перевожу взгляд с ручки двери на Кину и обратно, потом отпираю замок и открываю дверь.
– Прочь с дороги, – велит верзила, проталкивая в коридор свое громадное тело через дверной проем.
– Я Лука, – говорю я, – а это…
– Плевать, – бубнит парень, проходя мимо и открывая соседнюю камеру. Оттуда выходит тощий парнишка с безучастным взглядом сквозь толстую оправу очков, кладет руку на плечо громилы и смотрит на нас.
– Они с тобой? – спрашивает он странным пронзительным голосом.
– Нет, – отвечает громила.
– Стоять, – велит нам Очкарик, тыкая в нас длинным пальцем. – Не двигаться. – Он снова оглядывает нас и, останавливая взгляд на Пандер, с ухмылкой тычет в нее своим пальцем.
– Офигеть, – шепчет Пандер.
Эти двое вышедших принимают наш квест по освобождению оставшихся, только они куда более избирательны, чем мы.
Громила открывает третью по счету после его камеру, и оттуда выбегает девушка.
– Слава Последним Богам, Сорен, ты живой, – плачет она, кидаясь в его объятия. Она целует его в шею, и он опускает ее на пол.
– Это не к добру, – шепчет Малакай.
– Почему? – спрашиваю я.
– Ты что, на прогулках ничего не слушал? Эти ребята знали друг друга в реальном мире, и здесь у них есть враги.
– Но мы-то им не враги, – подчеркивает Акими.
– Вот именно, – соглашаюсь я, наблюдая, как группа этих товарищей идет дальше по коридору. – Мы им не враги.
– Что, по-твоему, они собираются сделать, когда откроют камеры своих врагов? – задает вопрос Малакай.
Мы нервно наблюдаем, как трое только что освобожденных заключенных движутся к одной из открытых камер. Они резко замирают, и я понимаю, что они увидели труп своего друга, одну из жертв Рен.
Здоровяк мчится на нас.
– Кто убил ее? Кто из вас убил ее?! – требовательно орет он.
– Послушай сюда, – отвечает Малакай, делая шаг вперед и глядя ему в глаза. – Она была уже мертва, когда мы выбрались, как и многие другие, мы ничего не могли поделать.
Громила наклоняется ниже к Малакаю и говорит мягким, спокойным голосом:
– Скажи мне, кто из вас это сделал, или помрете все, понял меня?
– Если бы не мы, ты так и сидел бы в своей клетке, так зачем нам убивать твоего друга?
Громила бьет Малакая кулаком в живот с такой силой, что тот падает на пол прежде, чем мы все успеваем понять, что происходит. Малакай кашляет, задыхаясь, а громила указывает на нас.
– Сесть, – велит он, и мы садимся. – Я вернусь и разберусь с вами.
Он поворачивается было, чтобы уйти, но снова оглядывает нас, и его блуждающие глаза останавливаются на мне и моей правой руке, в которой я держу детонатор.
– Так, так, а это интересно, – говорит он. – Это все сильно упрощает.
Он улыбается и убегает прочь, топая так громко, что кажется, будто он где-то рядом, хотя на самом деле они с приятелями уже свернули за угол.
Мы сидим в тишине. Блю начинает рыдать, прижимаясь к Кине.
– Ну, как, довольна, что выпустила их? – хрипит Малакай, корчась на полу.
Кина открывает рот, чтобы ответить, но не находит подходящих слов.
– Что он имел в виду, говоря, что это все упрощает? – спрашиваю я.
– А то, что он убьет нас всех, когда вернется, – уточняет Малакай и садится.
Мы слышим, как где-то далеко по коридору открывается камера и оттуда раздаются крики и мольбы о пощаде.
– Что они делают? – спрашивает Акими.
– Они продавали «Побег» во внешнем мире, – объясняет Пандер, – а сейчас убивают членов конкурирующей банды: Совершенных, продававших «Побег» в Вертикалях.
Мы слышим, как со скрипом открывается еще одна камера, откуда пронзительный мальчишеский голос испускает какие-то неубедительные угрозы; и снова раздаются крики. Блю рыдает все сильнее.
– Мы должны помочь, – говорит Под, вставая на ноги. – Надо остановить их.
Игби тянет его обратно вниз.
– Ты спятил?! Они же чертовы психопаты.
– Я понимаю, – шипит Под в ответ.
– Зачем мешать убийцам?
– Замолчите, да заткнитесь вы все! – шепчет Малакай как можно громче, так, чтобы не услышал громила. – Дайте подумать.
Он размышляет секунд десять-двадцать, пока шайка хладнокровных бандитов убивает еще одного заключенного. Как рев животного, борющегося за свою жизнь, раздаются гортанные крики девушки.
