Мне хочется остаться здесь. Я останусь здесь, с Рен.
Я смотрю в ее красивое лицо, но это не Рен, а Кина.
Конечно, это Кина. Именно так все и должно быть. Моя любовь к Рен вовсе не была любовью, теперь я это понял: это было лишь сочетанием моего невыносимого одиночества с ее безграничной добротой. Я ничего не знал о ней, кроме того, что она красива и мила; любовью там и не пахло.
Любовь состоит из куда более сложных вещей: невидимых струн, ненаписанных слов, из притяжения.
Неужели я влюблен в Кину?
Пока нет.
Но я мог бы влюбиться в нее, если бы у нас было больше времени, больше жизни. Я сделал первые шаги на карте, начерченной судьбой. Но та же судьба привела меня к другому исходу, к смерти.
Я испытываю какое-то чувство утраты, где-то далеко-далеко в подсознании, но чего мне действительно хочется, так это снова увидеть Кину, по-настоящему, а не в этом выдуманном мире, где все идеально; и я не собираюсь умереть от рук человека, давным-давно потерявшего рассудок.
Подумав о Тайко, я слышу его голос непонятно откуда. Поднимаю голову на звук и вижу его лицо, торжественно улыбающееся на фоне солнца.
– Ой, да заткнись ты, – говорю я ему. – Дай покайфовать.
Он исчезает, и снова становится солнечно.
– Пойдем, – зовет меня Кина.
И мы идем, взявшись за руки, вдоль берега реки. Я знаю, что это мое последнее путешествие, что в любой момент мой мир окунется во мрак и все будет кончено, но я не возражаю. Я не против. Я счастлив.
Быть мертвым не так уж плохо.
Здесь спокойно, мирно, не о чем беспокоиться, и удовлетворение наполняет до глубины души.
– Что он сказал? – спрашивает голос.
– Что-то вроде «быть мертвым не так уж и плохо»?
Я не знаю, чьи это голоса, но они меня не заботят. Я стою на открытой местности, куда ни глянь, всюду бесконечность, вокруг сплошной белый свет.
– Да он спятил, черт его дери, – снова слышится голос.
– Я знаю, каково ему.
– Вот черт, это точно… адское зло, зло, зло.
– Сними с него пластырь, может, это поможет ему быстрее прийти в себя.
Чьи это голоса? Ангелы? Боги? Я в раю? Сколько я уже тут, тысячи лет или пару минут?
– Малыш, никакой я не ангел, тебя конкретно накрыло, парень.
Такое ощущение, что эти ангелы отвечают на мои мысли.
– Ты говоришь вслух, парень. А еще полотенце развязалось и упало, у тебя причиндалы наружу.
Ничего не могу понять, что они говорят. Какие могут быть в раю полотенца?
– Боже милостивый, он правда считает, что умер.
Кажется, голоса принадлежат взрослым, может, даже пожилым.
– Прошу прощения! – говорит один из них. – Кого ты тут назвал пожилым?!
Все слишком запутанно; рай совсем не такой, каким я себе его представлял. Надо попытаться уснуть; может, проснувшись, я смогу разобраться в этих загробных шарадах.
* * *
Первым делом я понимаю, что я абсолютно голый.
Я открываю глаза – кругом темнота. Не помню, умер я или жив, убил меня Тайко или нет, была ли прогулка по берегу реки реальной; и те голоса, которые, как мне казалось, говорили со мной, были ли они реальными.
Я лежу под одеялом на удобной кровати. Голова раскалывается, в горле пересохло. Должно быть, я живой, а иначе было бы несправедливо мертвецом чувствовать себя так паршиво.
Мои глаза постепенно привыкают к тусклому свету от окна.
Я все еще в доме Тайко. Я сразу понимаю это по размеру комнаты – она просто огромная. Игровая установка виртуальной реальности занимает много места, но даже с ней в комнате гораздо больше свободного пространства, чем кому-либо может вообще понадобиться.
Кто-то оставил у подножия кровати аккуратно сложенный комплект одежды.
Пульсирующая головная боль мешает соображать. Неужели Тайко передумал? Или все это было галлюцинацией и он вовсе не собирался меня убивать?
Я встаю с кровати и оглядываю одежду.
«Вещи Тайко», – думаю я и сомневаюсь, стоит ли их надевать, но в итоге решаю, что если он поджидает меня где-то там, чтобы убить, то лучше я встречусь с ним при полном параде, нежели голым.
Я одеваюсь – вещи мне велики, но это лучше, чем ничего, – и открываю дверь спальни. Я снова наверху, в мезонине дома Тайко; выглядываю вниз в гостиную: там на диване сидят две дамы, общаются и пьют что-то горячее. Я сразу узнаю их голоса – голоса ангелов, сущностей, которых я слышал, будучи под наркотиком.
– Заберем это с собой, кстати, – один из ангелов указывает на газовый баллон, с помощью которого Тайко грел воду. Женщине на вид чуть за пятьдесят, волосы слегка с проседью. Она худая, на ней плотный зеленый кардиган. – Знаю, прошло всего несколько дней, но в этой жизни мне жутко не хватает кофе.
– Согласна, – отвечает другая. Она моложе, может, ей чуть за двадцать; у нее каштановые волосы и лицо в веснушках.
Они либо Безупречные, либо Совершенные – трудно отсюда сказать, но обе очень красивые, хоть и клоны. Старшая поднимает глаза и встречается со мной взглядом. Я замечаю, что она носит черную спортивную повязку на лбу.
– А-а-а, спящая красавица, – говорит она, ставя кружку на стол, и поднимается. – Спускайся к нам, парень.
– Кто вы? – слышу я свой собственный слабый голос будто издалека.
– Люди, спасшие тебе жизнь, – ангел в зеленом кардигане демонстративно улыбается.
Девушка помладше встает. Она тоже носит спортивную повязку на голове.
– Я Дэй Чо, а это моя мама Шион.
– В каком смысле спасшие мне жизнь? – переспрашиваю я.
– В прямом, – отвечает Шион, – и сделаем это снова. Мы обыскали этот дом сверху донизу и выбросили все твои запасы «Побега» в канализацию. Пора бросать эту дрянь, парень, конец света уже наступил.
– Мои запасы? – повторяю я, смущенный развитием ситуации. Кто эти люди? Что произошло? – Это не мой «Побег». Стойте, вы не понимаете.
– Ой, да брось, мы все такие, мы наркоманы, клоны. Если уж помогать друг другу, то сейчас самое время. Ты хоть знаешь, что там творится? Ты понимаешь, что Моргалец пытался перерезать тебе глотку?
– Моргалец?
Шион поворачивается к дочери, закатывая глаза.
– Боже милостивый, да он тот еще торчок, точно клон.
– Я не клон, – возражаю я, потирая усталые глаза. Я поднимаю руки вверх и добавляю: – Я никогда не пробовал «Побег» до сих пор… Слушайте, можете просто объяснить мне, что произошло, пожалуйста?
– Мы искали выживших, – рассказывает Дэй, – таких, как мы, как ты. Когда электропитание отключилось, те, кто сидел на «Побеге», стали принимать его еще больше. Что еще оставалось делать? Без Линз и наших виртуальных миров как еще нам было пережить целый день? Мы с мамой клоны уже много лет, постоянно твердим о том, что надо бы слезть с этой дряни, но знаешь, легко сказать, сложнее сделать. Если бы мы не решились в тот день – как раз когда появились Моргальцы – если бы мы не были трезвыми, нас бы убили.
