– Что же нам делать? – спрашивает Кина, когда машина плавно поворачивает обратно к Вертикали.
– А к черту! – ругается Игби и забирается под приборную панель, вырывая крышку и доставая пучок обвязанных проводов. – Я скорее разобью эту штуку, чем близко подойду к этим уродам.
Один небольшой удар тока, и двигатель снова глохнет.
– Вот так, посадим эту малышку без питания. У нас есть минуты три, – говорит Игби, а затем поворачивается ко мне, широко улыбаясь. – Привет, Лука! Как ты, черт тебя дери?
Я не в силах ответить. Мой разум по кругу переигрывает сцену гибели отца, как он перелетает через край крыши.
Тряхнув головой, я пытаюсь привести мысли в порядок, и постепенно ощущаю жуткую тишину в автомобиле. Я смотрю на Кину, Пандер и Малакая, сидящих напротив, у них на коленях лежит моя сестра. Я замечаю, что они тоже прикрыли свои паноптические камеры шапками и лоскутами.
Выглянув в окно, вижу, что город внизу кишит сотнями солдат, идущих в сторону Мидуэй-Парка в центре. Я снова перевожу взгляд на друзей.
– Как вы узнали, где я? – с трудом выдавливаю я.
– Ну, поначалу мы думали, что ты с Исчезнувшими, но потом Кина вспомнила, что ты когда-то жил в Вертикали «Черная дорога», – напряженно отвечает Игби, борясь с дрейфующей машиной, пытаясь направить ее и приземлить с помощью одних лишь элеронов
[17]. – А когда увидели это чертово световое шоу, то решили, что сюда и надо поспешить.
– Честно говоря, мы думали, ты погиб, – Кина улыбается уголком губ. – Я рада, что это не так.
Мне хочется улыбнуться ей в ответ, но огни, падающие в темноту и уносящие с собой моего отца, – это все, что переполняет сейчас мой разум. Я замечаю, что в левой руке Кина по-прежнему крепко сжимает кнопку на моем детонаторе.
Я дотягиваюсь и забираю его у нее, осторожно придерживая большим пальцем переключатель. Кина медленно сжимает и разжимает ладонь.
– Спасибо, – говорит она, хмурясь от боли.
Я киваю в ответ, затем поворачиваюсь к Малакаю:
– Куда вы, черт возьми, побежали? После больницы.
– Мы оторвались от Полоумных, почти всю ночь провели в Церкви Последней Религии. Но потом стало прибывать все больше этих солдат, с глазами, как фонари, тогда мы переместились в паб, но они пришли и туда. Мы поняли, что нас отслеживают по паноптическим камерам, поэтому прикрыли их – вижу, тебе это тоже пришло в голову. Мы решили держаться вместе и вместе искать наших близких. Когда электропитание снова включилось, Игби оставил Пода с Акими и поехал искать нас на этой машине. Где Тайко?
– Умер, – отвечаю я.
Заметив отстраненный взгляд Пандер, я вопросительно смотрю на Малакая, он кивает в ответ, и я догадываюсь, что она нашла своих сестер мертвыми.
Наклонившись, я кладу руку на плечо Блю, но он отмахивается, все еще злясь на меня за то, что случилось с Мейбл.
– Ну, ладно, – Игби пытается перекричать стремительный ветер, – я посажу нас на краю Красной зоны, туда эти ублюдки за нами не последуют. Черт, держитесь крепче!
Я чувствую, как машина, присев, ускоряется и с грохотом несется к земле.
Мой инстинкт подсказывает мне посмотреть на Кину. Это было мое единственное желание, когда Тайко собирался убить меня: увидеть ее лицо еще раз. По крайней мере…
– Пристегни ремень, придурок! – кричит она мне.
– Да, точно, – и я тянусь к Молли, чтобы усадить ее, одной рукой изо всех сил пытаясь пристегнуть ей ремень безопасности. Я возвращаюсь на свое место и натягиваю ремень, но у меня нет времени защелкнуть его. Подняв глаза, я вижу, как стремительно мы приближаемся к заснеженной земле.
Я чувствую боль.
Жгучая боль в правом плече.
Открываю глаза. Меня выбросило из машины, я лежу лицом в снегу.
Боль усиливается, будто мое тело начинает осознавать, что что-то не так.
Пытаясь принять сидячее положение, смотрю вниз. Часть дверцы машины оторвало, искривленный осколок рваного металла пронзил мое правое плечо. Я чувствую, как быстро сочится теплая кровь.
Я отслеживаю взглядом кровавые пятна на снегу, ведущие прямо к моей руке, в которой между двумя пальцами едва зажат детонатор.
– Нет, – бормочу я, пытаясь усилить хватку, но безуспешно. Что-то в руке повреждено, мышца или сухожилие, я едва могу шевелить ею. Кровь стекает на детонатор, и он начинает выскальзывать.
– Нет, нет, нет, – я умоляю свою руку работать.
Детонатор продолжает выскальзывать, обнажая спусковую кнопку, которая убьет меня, если ее не держать нажатой.
Я кричу, посылая сигнал в мозг заставить руку слушаться. «Давай же, бесполезный кусок дерьма!»
Металлическая трубка падает в грязь.
Я перестаю дышать, когда красная лампочка становится зеленой.
Детонатор не срабатывает.
Я открываю глаза. Он лежит на земле, в грязи и талом снегу, и светится зеленым. Но я еще жив.
«Все это время, – думаю я, вспоминая, сколько часов кряду мы сжимали эту кнопку, – все это время, а сейчас, когда мне все равно умирать, я узнаю, что это была обманка!» В порыве злости я хватаю кусок металла, торчащий из моего плеча, и тяну. Боль нарастает, но инстинкты подсказывают, что его нужно достать. Я кричу, дюйм за дюймом вытягивая осколок, скрежещущий по кости, разрывающий мою плоть.
– Лука, ты как? – раздается откуда-то издалека хриплый голос Малакая.
Я продолжаю тянуть и наконец достаю кусок металла из плеча и бросаю его в алый снег. Повернув голову, я вижу красивую женщину, стоящую метрах в трех от меня.
– Здравствуйте, мистер Кейн. Сюда, мистер Кейн, – зовет меня женщина. Высокая и светловолосая, в крошечном бикини, миниатюрнее которого сложно и представить. Она улыбается и подмигивает мне, а я думаю о том, что она же может замерзнуть насмерть.
– Хорошо выглядите, мистер Кейн, но вам станет куда лучше в «Дэш-Севен» – одежде для спортсменов, – послав мне воздушный поцелуй, она исчезает. Это была Проекция-крикун, голографическая реклама.
Я слышу, как мои друзья вылезают из изрядно помятой машины. Обернувшись, вижу, как Кина и Блю поднимаются на ноги, Малакай и Пандер достают Молли, а Игби стряхивает с себя осколки битого стекла. Они в порядке. Кивнув, я улыбаюсь сам себе. Они целы. Пусть я ранен, зато они в порядке.
На смену девушке в бикини появляется мужчина.
– Мистер Кейн, – обращается ко мне привлекательная проекция, – меня зовут Гален Рай, я Смотритель Региона 86. Не хочу читать вам проповеди, это ваша жизнь и вы вольны сами принимать решения, но хочу вас проинформировать. Спустя год после первого приема «Побега» продолжительность вашей жизни сократится до четырех лет. Не латайте свою жизнь, а налаживайте! «Побег» – путь к разрушению.
