«Дамасская роза» медленно катилась к черному локомотиву, семь теней распростерлись вокруг нее в прекрасной йаармской ночи. Съемочная группа диков, раскинувшая лагерь на берегу рядом с линией, выглянула из палаток-пузырей на звук двигателей и начала доставать камеры. «Роза» не обращала на них внимания и не сводила своих камер с другого поезда.
– Это точно Зодиак, – сказала она (полученные до этого изображения были настолько грубыми, что она до сих пор не была в этом уверена). – Точно как «Мечтательный лис» Ворона, – добавила она, – и, возможно, такой же опасный…
– На вид он не очень опасный, – сказал Зен.
Он и не был. Люки его орудий были открыты, но ни пушки, ни ракеты не целились в «Розу», пока та приближалась. И что это такое висит между крышками люков – чье-то белье, нанизанное на веревки?
– Я – «Волк-призрак», – сказал он в ответ на оклик «Розы». – Приятно наконец встретить здесь настоящий поезд. Ты видела местных биотехнологических работяг? Будто слизняки на роликовых коньках.
– Я – «Дамасская роза», – сказала «Дамасская роза».
– О да, я все о тебе слышал, – ответил военный поезд. – А Зен Старлинг и моторик Нова на борту? Мои пассажиры хотят с ними поговорить.
По телевизору рассказывали о трех пассажирах, но Зен видел только двоих. Две молодые женщины вылезли из вагона, когда «Роза» остановилась метрах в пятидесяти от них. Обе были вооружены, и даже Зен мог сказать, что это были не боевые ружья, а старомодные охотничьи винтовки. Он уже выбрал себе из шкафа Ворона стильный пистолет Бандарпети. Он взял его с собой, когда выходил из поезда, и держал так, чтобы незнакомцы могли его видеть, пока он шел по рельсам им навстречу. По лагунам пронесся ветер, покрыв рябью звезды в воде и оставив на ней длинные следы, как от кошачьих когтей, напомнив Зену о его первой ночи в Паутине миров.
– Стой там! – крикнула одна из женщин.
Зен остановился. Обе были хорошо знакомы ему по передачам инопланетных СМИ, но он никогда раньше не видел их в цвете – герастеки вещали только в черно-белом формате, а чмойи почему-то в мягких оттенках синего. Всматриваясь в изображения с низким разрешением на голоэкране «Розы», Зен задавался вопросом, были ли эти двое сестрами, потому что у обеих были одинаковые колючие дерзкие прически и неряшливая летняя одежда. Но теперь, когда он смотрел на них в реальной жизни, то видел, что они совсем не похожи.
От одной можно ждать беды, у нее суровое личико, похожее на сжатый кулак. Другая была Треноди Зенит. Это остановило его, как будто он врезался в стену. Он всегда чувствовал себя виноватым из-за лжи, которую говорил Треноди, и из-за того, что наделал. Он утешал себя мыслью, что они никогда больше не встретятся.
– Это он? – спросила коротышка.
– Это он, Чандни, – ответила Треноди.
Она так долго ненавидела его. Провела так много бессонных ночей, вспоминая его ложь и хаос, который он вызвал. Так много времени представляла наказания, которых она потребует, если Железнодорожные войска или охрана Зенитов когда-нибудь найдут его. А теперь сама нашла его, и в руках у нее пистолет, а все, о чем она могла думать, – это как она рада встретить другого человека, который знал, как выжить в этом странном месте. Все, что она могла делать – сдерживать слезы, смех и мольбы о помощи.
Чандни сплюнула на рельсы и подошла ближе, пристально глядя на Зена.
– Значит, оно настоящее? Это место? – спросила она. – Потому что мы с Императрицей поспорили. Я сказала, что это какой-то виртуальный мир в Море данных, который кто-то запустил, чтобы обмануть нас. С монстрами и всякой всячиной.
– Он настоящий, – сказал Зен. – Мы здесь уже восемь-девять месяцев. Мы путешествовали по разным…
– И ты рассказывал всем, что ты – посол всего человечества, – перебила Треноди. – Это уже шаг вперед. Когда я с тобой познакомилась, ты притворялся всего лишь Таллисом Зенитом.
– Честно говоря, он немного похож на Таллиса, – сказала Чандни. – Но совсем не похож на посла всего человечества. Слишком молод.
– Здешние народы этого не знают, – сказал Зен. – Они ничего не знают о людях, кроме того, что мы с Новой им рассказали. По крайней мере, так было до тех пор, пока вы не приехали и все не испортили. Теперь они мне не доверяют и знают, что Нова – моторик… Он колебался. У него было так много собственных вопросов, не последним из которых было то, как Императрица Сети оказалась здесь, словно какой-то отброс. Но он предчувствовал, что ответ на этот вопрос будет долгим и сложным, поэтому спросил:
– Что случилось со шлюзом?
– Его уничтожили Стражи, – сказала Треноди. – Близнецы послали за нами нечто, называемое рельсовой бомбой. Теперь мы здесь застряли. «Волк-призрак» повредился…
– Не рассказывай ему об этом! – сказал «Волк-призрак».
– И ехать дальше мы не могли. Мы пробыли здесь несколько часов, когда эта штука…
– Этот поезд, – поправила Чандни.
– Этот поезд приехал с существами. Наверное, они хотели посмотреть, что случилось. Вид у них был недовольный. «Волк» сумел перевести некоторые звуки, которые они издавали. Он объяснил, кто мы, и они рассказали нам о тебе, а потом мы объяснили, кто ты. Кто ты на самом деле. И этим они, похоже, тоже остались недовольны, и ушли, бросив нас тут.
– Кто с тобой? – спросил Зен. – Я видел в эфире трех человек.
– Просто интерфейс, – сказала Треноди, оглядываясь назад. – А, он опять куда-то ушел.
За тем местом, где Червь превращался в часть пейзажа, земля снова уходила вниз, встречаясь с зеркальной водой. Там, на берегу, интерфейс Морданта-90 собирал в башенки круглые плоские камни. Он все еще был очень опечален смертью своего друга Январа Малика. Конечно же, Стражи знали, что люди умирают, для них человеческая жизнь была подобна короткой вспышке спички, но лишь теперь, когда сам стал смертным, интерфейс по-настоящему понял, что это значит. Он был в трауре по Малику и в шоке от того, что тоже теперь заперт в хрупкой человеческой оболочке. Груда гальки давала ему возможность занять свои мысли чем-то другим. Оказалось на удивление трудно сложить больше четырех-пяти камней. Приходилось выбирать камни с осторожностью. Самый большой шел у основания, а самый маленький – сверху. Башни часто падали, но интерфейс был очень терпелив, и некоторые уже выросли ему до головы.
Все это сильно интересовало маленькую колонию хатов, которая жила недалеко от берега, погрузив свои похожие на стебли ноги в богатый ил. Больше всего на свете они любили гальку, и хорошие камни расходились из рук в руки на сотни миль между огромными соседними колониями, раскинувшимися вдоль берегов лагун Йаарма. Они никогда не видели, чтобы кто-то складывал их так элегантно. За несколько дней, прошедших с тех пор, как интерфейс начал свою работу, вдоль побережья сюда стекались сотни хатов, чтобы на это посмотреть. Они стояли на мелководье широкой трепещущей толпой, одобрительно гудя каждый раз, когда к башне добавлялся новый камешек.
