— Какое это вообще имеет значение? — удивился Вернер.
— Просто любопытно. Погоди-ка…
Она ушла на кухню. Вернер в очередной раз обшарил карманы. Складной нож, одинокий бумажный платок, табачные крошки… На плечо ему упало нечто чёрное и мохнатое. Вернер вскрикнул, подскочил и стряхнул это с плеча. На диван приземлился паук, величиной с яблоко.
— Что ещё за срань?! — заорал Вернер.
Вернулась Ингрид с двумя стаканами.
— О, это Фриц, мой новый дружок. Не бойся, он не кусается.
Фриц вскарабкался на подлокотник.
— Почему он так спокойно тут гуляет? — спросил Вернер.
— Ему нравится. В аквариуме он грустит.
На спине у Фрица был какой-то рисунок. Вернер присмотрелся. И правда, грустная рожица.
— Надо выпить. — Ингрид протянула стакан. — Это виски.
Вернер сделал маленький глоток и осторожно сел на диван, подальше от паука. Ингрид взяла Фрица и посадила себе на грудь. Паук пристроился в ложбинке. Казалось, он смотрит на Вернера всеми своими шестью или восемью глазами и вопрошает: «Кто ты? Зачем сюда пришёл? Она моя. И титьки эти тоже мои!»
Вернер сделал ещё глоток и закашлялся.
— Как ты думаешь, что мне делать?
— Ты о чём?
— О своей девушке. Где мне искать её? Я потерял телефон. Номер не помню. Она могла попасть в беду.
— Самое лучшее — ждать, — ответила Ингрид и загасила выпивку одним махом.
— Ожидание сводит с ума, — сказал Вернер. — Пойти в полицию? Объявить её в розыск?
— Ждать, — повторила Ингрид. — Вы вместе живёте?
— Время от времени. То да, то нет.
— Вот как? — Ингрид повернулась к нему вместе с пауком. — Значит, у вас всё не слишком серьёзно?
— Мы думали о помолвке, — сказал Вернер.
— И что надумали?
— Нужно время.
— У неё есть ключ от твоей квартиры?
— Конечно!
— А у тебя от её?
Вернер смутился.
— Какая вообще разница?
— Значит, нет. Я принесу ещё выпить.
Ингрид сходила на кухню и вернулась с бутылкой. Щедро налила себе и ему. Фриц, кажется, дремал.
— Расскажи мне о ней. Чем она занимается?
— Репортер на четвёртом канале. Местное отделение.
— Новости?
— Ага.
— Я могла её видеть? — спросила Ингрид, щурясь.
— Откуда мне знать? Наверное.
— Имя. Как её зовут?
— Эльвира. Эльвира… — Вернер забыл фамилию. Внутренний голос хохотал над ним. Казалось, даже паук хохотал над ним. — Очень крепкий виски.
Он отпил.
— У меня вторую неделю бессонница, плохо соображаю. Её фамилия Айхенвальд, — вспомнил Вернер.
— О, кажется, я её и правда видела по телевизору. Такая маленькая, без задницы, с толстыми ножками?
— Нет конечно! И близко не похожа, — сказал Вернер. — У неё прекрасная фигура. И потом, как ты могла видеть её зад и ноги, если ниже пояса их не показывают?
— Видимо, спутала. А моя фигура? Разве не прекрасная?
Ингрид подскочила с дивана и стала вертеть своим мясистым задом.
— Очень хорошая, ты же знаешь, — сказал Вернер смущённо.
— Хорошая? Но не прекрасная?
Ингрид уселась вплотную и закинула ногу на ногу. Юбка задралась, обнажив колено.
— Я была замужем, — сказала Ингрид. — Почти полгода.
— За тем… Как его… За Маркусом этим, к которому ты от меня ушла?
— Нет, с Маркусом мы не сошлись, — ответила Ингрид невозмутимо. — Он слишком набожный. Хотел меня обратить к Богу. Мои привычки его пугали.
«Выпивка, травка, нимфомания, — подсказал внутренний голос, — они даже меня пугали. А я и вовсе атеист. Всё так», — подумал Вернер.
— Это был другой мужчина. Из Ирака. Или Ирана. Не помню точно. Кажется, Ирак.
— Беженец?
Ингрид проигнорировала вопрос. Но ответ был очевиден.
— Абд его звали. Я работала волонтёром. Возила им вещи и продукты.
— Им? Беженцам?
— Мы влюбились друг в друга с первого взгляда. Он надолго поселился здесь. — Ингрид положила руку на правую грудь. — Единственный приличный араб, из тех, кого я знала близко. Мне казалось так. Но вид на жительство ему не дали. Он служил у Саддама.
— Постой, а как же вы поженились без вида на жительство?
— Нас поженили в лагере, его друзья. Это был вроде как неофициальный обряд.
— Надо же.
Вернер допил из стакана. Голова кружилась. Ему хотелось закурить, развалиться поудобнее и начать громко шутить. Он подумал об Эльвире. Надо было уходить, пока не поздно.
— И что я узнаю? — будто через вату донесся голос Ингрид. — Он уже получил гражданство Норвегии и привёз из Ирана двух своих жён.
— Ого!
— Я поехала в Вестфол. Разыскала его…
Ингрид умолкла.
— А дальше? — спросил Вернер.
— Дальше?
— Да. Ты поехала в Вестфол…
Ингрид долго не отвечала. Потом вздохнула:
— Я скучала.
— Это понятно, а он?
— Он? Да чёрт с ним! Я по тебе скучала.
— А, — сказал Вернер, разглядывая пустой стакан. — Ты немного опьянела…
— Дурак! — крикнула Ингрид. Паук вздрогнул. — Я следила за тобой.
— Вот как? — приподнял бровь Вернер. — Где?
— Везде. Я уже несколько месяцев слежу за тобой и твоей бабой. Что, ты думаешь, я делала на вокзале?
— Следила за мной, — ответил Вернер тоном послушного ученика.
— Нет!
— Нет?
— Я следила за Эльвирой. Хотела застукать её с любовником.
Вернер подскочил и чуть не упал. Ингрид разлила, выпила.
— Я думала, она поехала от тебя к любовнику. Я ехала следом. Взяла напрокат машину.
— Ты серьезно это всё? Ты же говорила, что не знаешь о ней ничего.
— Это специально, — ответила Ингрид. — Я просто решила проверить тебя, узнать, что ты о ней скажешь. Послушай, много мне не удалось увидеть.
В лагере были беспорядки. Потом твоя Эльвира с оператором уехали в гостиницу. Ночью. Думаю, они трахались.
— Думаешь?
— Она гладила ему яйца через брюки. Это я точно видела.
— Это всё дерьмо! — махнул рукой Вернер. — Я видел её оператора. Герр Мюллер. Ему шестьдесят два года, он лысый, у него вставные зубы и внуки.
