Воистину, «человечество болтается между нуждой и скукой», как говорил Шопенгауэр. Культ успеха становится опасным. Те, кто его еще не достиг, несчастен от его отсутствия. Те, кто достиг, – от бессмысленности его присутствия.
Еще в 40-е годы прошлого столетья зарубежная психология описала так называемые «ноогенные неврозы» – неврозы потери смысла.
Напомним, что человеческую целостность можно условно разделить на три части. Одна часть – биологическая, животная. Здесь работают инстинкты. Но человек не только животное, и инстинкты давно не подсказывают человеку, как ему жить в человеческом, социальном мире.
Вторая часть – социальная, общественная. Тут уже человек определяется социальными нормами, достижениями, традициями. Но и здесь нет четких ориентиров, как должно: общественные стереотипы меняются очень быстро.
А вот то, что, собственно, человек хочет от этой жизни, исходит из его третьей составляющей – духовной, смысловой. Об этой составляющей в повседневности люди забывают или сводят все к конформизму («все люди так живут») или нонконформизму («а я не как все»).
Но именно эта часть человеческого существа делает его по-настоящему человеком, составляет его уникальность. Стремление к реализации собственного смысла жизни – врожденное качество человека, которое становится основным двигателем наших поступков, нашего поведения и развития. Хотим мы этого или нет, признаем или не признаем – эта потребность живет в нашей жизни, и от ее удовлетворения зависит наше эмоциональное состояние.
Большинство нормальных людей в этом месте просто возразят, что глупо взрослому деловому человеку сидеть и вопрошать: «Так в чем же смысл моей жизни?» На самом деле глупо, да и ничего не даст. Смысл жизни – не отвлеченное философское понятие, единое для всех, а конкретная реализация конкретных возможностей конкретного человека в конкретной ситуации (уж простите великодушно за прямолинейность и простоту повторов – мне важно это подчеркнуть здесь и далее).
Смысл может быть только специфическим, личным, который может реализовать именно этот человек и никто другой в мире. И смысл всегда отличается от человека к человеку, от ситуации к ситуации, от дня к дню, от часа к часу, от минуты…
Смысл всегда вовне человека, в его проявлении в мире и во взаимосвязи с миром. Если мы вслед за В. Франклом, автором книги «Человек в поисках смысла», вдумаемся в реалии обычной человеческой жизни и задумаемся о месте смысла в них, то станет понятно, что это не человек спрашивает о смысле своей жизни: он – тот, кого спрашивают. Это жизнь задает вопросы и ставит задачи, да и сама она по сути – одна большая задача. А человек дает ответы жизни, беря на себя ответственность за свою жизнь. Представьте глубину нашей ответственности, если каждый наш шаг, каждое действие навсегда остаются в «истории нашей жизни», в нашей судьбе, а все другое множество возможностей этой ситуации мы отвергаем навсегда, каждый раз создавая неповторимый рисунок нашей судьбы.
Людям верующим, религиозным в этом отношении, наверное, проще. Человек, по-настоящему верующий, всегда помнит, перед кем стоит и за что отвечает. Хотя, по многим исследованиям психологов, получается, что нет людей не религиозных в смысле их самоопределения по отношению к чему-то высшему, большему, чем они сами; есть степень выраженности и индивидуальная направленность на то, что Вы выбрали. Атеизм ведь тоже религия.
И с ценностями далеко не так просто. Если мы говорим о чем-то, то совсем не значит, что мы так думаем, а тем паче делаем. Говорим одно, думаем другое, делаем четвертое (без всякой связи с предыдущим), а чувствуем на эту тему вообще бог знает что. Поэтому хорошо бы в тишине для себя отделить-таки декларируемые ценности от действительных.
Ценности – это то, что для нас имеет настоящую цену. То есть мы за это готовы платить. Или нет? Ценить – ценю, но хочу бесплатно? Все в жизни имеет свою цену – это аксиома. Вопрос только в том, чтобы понимать, что получаем и сколько платим (можно опять вернуться к главе про эффективность). Только с ценностями вопрос стоит более жестко. Не хотим платить – будем расплачиваться. «Где сокровище Ваше, там и сердце Ваше», – помните, наверное. И на самом деле все не так уж патетично и трагично. Просто нужно научиться хорошо понимать, куда, сколько и за что платим, чтобы потом не удивляться и не возмущаться при получении. Товар возврату и обмену не подлежит. «Бачилы очи що бралы, теперь йиште, хоть повылазьте!» (синхронный перевод: «Видели глаза, что брали, теперь ешьте, хоть повылезайте!» – но, согласитесь, с украинским акцентом колоритнее.
(Кстати, возглас в заглавном анекдоте тоже звучал как: «Вмер, не родывшись», это уж я для политкорректности перевела.)
Конечно, ценим мы многое. Что-то для нас имеет непреходящую, терминальную, пожизненную, так сказать, цену, а что-то относится к тактическим и даже сиюминутным, текущим, повседневным ценностям. По жизни я дорого готова заплатить за хорошее общение с близкими по духу людьми, но сегодня (и периодически) очень ценю уединение и тишину. В длительной перспективе ценю и получаю много от сотрудничества с творческими людьми, но в этом проекте мне нужны исполнители, и шаг влево, шаг вправо чреват потерей результатов.
Если мы уже пошли вслед за таким проводником, как В. Франкл, я рискну, опираясь на его концепцию, определить три всеобъемлющих, терминальных ценности, из которых «растут» все другие.
Это, прежде всего, ценность смысла жизни для самого человека. Если мы не определились, что это для нас ценно, то это все равно что забыть засеять пашню. Не помню, чья шутка, пусть простит меня автор за вольный пересказ: «Пахать надо», – говорил Сидор, и он пахал. «Пахать надо!» – повторял он себе, и пахал, и пахал. Осенью выяснилось, что надо было еще и сеять.
Но ценить смысл – это только полдела: без ценности проявления воли к поиску и реализации смысла («воли к смыслу» по Франклу), ответственности за его нахождение – «никто никуда не идет», так и сидит, размышляя о важности смысла.
И, наконец, ценность свободы воли, свободы выбора, которая обеспечивает осуществление смыслов. Человек обусловлен действием своих внутренних психических факторов, влечений, связан наследственностью, постоянно находится под мощным влиянием среды. Но он свободен выбирать, что с ними делать, как к ним относиться.
Я не стану заниматься сейчас раскрытием дальше этих трех «китов», мы немного поговорили об этом, будем еще возвращаться к ним в разных письмах. А главное – Вы все-таки взрослые дяденьки и тетеньки, остановитесь на этом сами. Сами сверьте их со своей жизнью. Есть один советчик, по имени Совесть, вот с ней и посовещайтесь. Даже если Ваша совесть чиста, потому что Вы ею никогда не пользовались, она все-таки где-то есть. А остальное – Ваше глубоко личное дело, я здесь не советчик.
Мне близки и понятны постулаты, выведенные все тем же В. Франклом в его логотерапии («логос» – слово, которое «было в начале», смысл). «Жизнь человека не может лишиться смысла ни при каких обстоятельствах, смысл всегда может быть найден. Человек свободен найти и реализовать смысл жизни, даже если его свобода заметно ограничена». Но такая беда: смысл не может быть дан нам кем-то или создан «по специальному заказу». Только – найден! Будем искать?
