Я посмотрела в гараже. Там велосипедов нашлось с полдюжины. Некоторые, похоже, когда-то принадлежали мне. На пробу я влезла на самый большой из них: коленки торчали вверх, как на рисунке из комикса. По величине мне подошел только немыслимый дамский велосипед с огромной корзиной у руля. Очень соблазнительно. С другой стороны, я и не собираюсь Яспера соблазнять — мне нужно только, чтобы он остался в живых.
Шины, конечно, давно сдулись.
Я высунулась из гаража.
— Мам! Шины спущены!
— И? — было мне ответом. Я вернулась к велосипеду и надавила на шину большим пальцем: осталась вмятина. И осмотрелась: не завалялся ли где насос?
Надо же, завалялся. Я задумчиво взяла его в руки, покрутила так и сяк. Подумала: наверное, все-таки справлюсь сама. Не могу же я признаться Петровне, что спущенная шина для меня непреодолимое препятствие. Кое-как я соединила насос с ниппелем, который при этом зашипел и засвистел, и, придерживая соединение, принялась мучить насос. Я старательно качала, пока не свело мышцы. Шина плотнее не становилась. Ну, может, самую малость. Еще через четверть часа я решила, что с меня хватит.
Выкатив велосипед из гаража, я попыталась как можно незаметнее проскользнуть мимо матери: не ровен час примется навязывать мне шлем. Но она, когда подняла глаза, ничего не сказала. И даже не спросила, куда это я собралась.
Я вскочила на велосипед и налегла на педали.
Тут уж мать не удержалась от комментария:
— Колеса-то не накачаны! Смотри, обода не попорти.
Примерно в этом духе высказался и Яспер, когда узрел меня с этим драндулетом. Позвонив, я дожидалась у подъезда, пока он спустится. Он появился не один: рядом с ним трусила похожая на волка псина с голубыми глазами, которые вперились в меня, будто пытались заколдовать. Никогда бы не подумала, что у него может быть такая собака.
— Можно погладить?
Он кивнул. Я потрепала пса по серо-белой шее. Тот смотрел на меня своими волшебными глазами.
— Как ты вообще досюда доехала? — Яспер с ухмылкой окинул велосипед взглядом.
— Ну так. Не без приключений, — я спрятала грязные руки за спиной.
Яспер принес из кладовки насос, присел перед моим велосипедом и в несколько приемов накачал оба колеса. Вроде бы я делала все то же самое — как же так?.. Мне стало стыдно. Чтобы скрыть замешательство, я снова погладила пса. Но и у него теперь был такой вид, будто он надо мной смеется.
Оседлав велосипеды, мы поехали в парк. На лужайке Яспер спустил пса порезвиться. Тот посмотрел на него — и улегся под лавку.
— Он уже в возрасте, — сказал Яспер.
— Мне бы тоже не особо хотелось скакать по лужайке с языком на плече, — сказала я.
Мы уселись на скамейку и замолчали. Шут его знает, о чем он думал. Я вот задавалась вопросом, зачем он вообще пригласил меня на эту прогулку. Хотел еще раз ко мне подкатить? Или собирался обсудить доклад, который мы так и не подготовили? Поди залезь к нему в голову. Может, проще предупредить его прямым текстом?
Действительно, почему бы и нет. «Эй, Яспер, я тут одну книжку прочла и, знаешь, вот прямо узнала в ней себя любимую. Про тебя там тоже есть, и в конце ты умираешь. Так что будь осторожен. Кстати, ты эту книжку тоже читал».
Идея просто зашибись.
— Слушай, Яспер, — заговорила я. — Эта книжка Леи Эриксон… ну, для доклада… ты ее дочитал?
Он кивнул.
— Тебе в ней ничего знакомым не показалось?
Наморщив лоб, он посмотрел на меня. Собака пыхтела под лавкой.
— Ты имеешь в виду что-то конкретное? Потому что дело в Берлине происходит, или что?
— Ну да. Впрочем, не важно, — пробормотала я и встала. — Пора мне потихоньку выдвигаться к дому. Поговорим об этом в другой раз.
Старенький хаски лежал под скамейкой, высунув язык, и явно просто ухохатывался.
8
Как же все-таки хорошо, что моя подруга — Петровна, а не кто-то другой. Сколько всего она умеет — это уму непостижимо. Как будто она уже прожила десять жизней, кучу полезного за это время выучила и ничегошеньки не забыла. Но все-таки я бы никогда не подумала, что она умеет открывать запертые двери.
— Челюсть с пола подними, — сказала Петровна, засовывая в карман брюк голубенькую карточку, которой мы расплачиваемся в столовой. — Я не каждую дверь могу открыть. Но этот замок — на изи
[3]. Знаешь, сколько раз я ключи дома забывала?
Скромности ей, конечно, не занимать. Но надо отдать Петровне должное: она учла все. К примеру, нашла на сайте издательства информацию, что Лея Эриксон поехала с чтениями по городам и весям. Если верить программе поездки, Лея сейчас обретается в баварском захолустье. Так что в квартире никого быть не должно. Тем не менее сердце у меня екнуло, когда Петровна поддела карточкой язычок замка. Дверь еще и заскрипела на всю площадку!
Хотя вечер пока не наступил, в квартире было темно и жутко. Да и дух там стоял не слишком свежий. В прихожую, мяукнув, выскочила кошка.
— Черт! — выругалась Петровна.
— Что такое?
— Кто-то же кормит эту животину, пока она в отъезде. Надо поторопиться.
К сожалению, я понятия не имела, что именно мы ищем. Влезть в Леино жилище — это была идея Петровны. Нам нужны улики, говорила она.
— Давай свет включим, — ничего лучше я не придумала.
— Слишком опасно, — прошипела Петровна. — Ты что, фильмы про секретных агентов не смотрела?
Мы не только света не зажгли — мы даже занавесок не раздвинули и чуть ли не на ощупь стали пробираться по затхлой берлоге, то и дело спотыкаясь о какой-то хлам. Постепенно глаза привыкали к полумраку. Кошка смотрела на нас, и в ее горящем взгляде читался упрек. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Что-то с этим зверем не так. Я поделилась с Петровной своими сомнениями.
— О чем это ты?
— Ну вдруг Лея превратила в кошку своего бывшего. Или заклятую подругу.
— Или особо доставучую читательницу, — подхватила Петровна. — Не болтай ерунды! Разве Лея похожа на человека, у которого есть магические способности?
— Ну в каком-то смысле да…
Ох и неряха же она! Даже на кухне не убралась перед отъездом. А ведь отбыла в Южную Германию аж на пять дней, как выяснила Петровна. Но в раковине так и остались грязные чашки, а из посудомойки пованивало. На подоконнике стояли горшочки с какой-то увядшей зеленью.
— Полить их, что ли. И машинку включить, — поморщилась Петровна.
— Представь, как она удивится, когда вернется.
Похихикав, мы двинулись в комнату, которая, по всей видимости, служила Лее спальней, а заодно и кладовкой для двух бельевых сушилок. С сушилок печально свисали линялые шмотки, которые когда-то были черными. Петровна принялась развивать мысль, что писатели вообще неряхи. Она об этом где-то читала.
