На следующий день нам опять было к третьему уроку. К счастью, я в последнюю минуту прочла об этом в чате нашего класса. Ура, можно выспаться как следует! Мне это было жизненно необходимо, потому что из-за книжки ночь опять пошла коту под хвост. Я прочитала пять страниц и не могла уснуть целую вечность. А едва задремала, меня разбудил вой пылесоса.
Я соскочила с кровати и побежала по лестнице вниз. Готова была наорать на любого, кто попадется мне под руку. В коридоре перед закрытой дверью на кухню я опять увидела толстые ножищи, на этот раз в черных легинсах. В трубе пылесоса подозрительно затрещало: похоже, он только что засосал мои любимые сережки-гвоздики.
— С добрым утром, папина дочка!
— Что вы здесь делаете?
— Папа меня прислать, — широко улыбаясь, Мария пропылесосила вокруг меня.
Я поспешно юркнула на кухню и захлопнула за собой дверь. И обнаружила, что я не одна. За столом сидела мать в футболке и красных стрингах и пила кофе. Коробочка с сахарозаменителем в ее руке дрожала.
— Мама, ты уже встала! — я смущенно покосилась на ее тощие синеватые ноги, которые она сцепила под стулом. — Что тут у нас творится?
— Подарок от твоего отца. — Мама отхлебнула кофе и посмотрела на меня. — Ты же сказала ему, что я не в состоянии ухаживать за тобой и за домом.
— Не говорила я такого!
— Да без разницы. Это чистая правда, — она мутным взглядом посмотрела в чашку. Я плеснула в стакан воды, без особой надежды заглянула в холодильник и под громогласное урчание желудка плюхнулась напротив матери.
— Она будет приходить четыре раза в неделю, — сказала мать таким тоном, будто у нас кто-то умер.
— Ты шутишь.
— И не думаю. Будет прибирать, готовить и гладить.
А что, не так уж это и плохо, подумала я. У меня опять появятся чистые вещи, да и питаться все-таки надо не только шоколадками, морковкой Амели и Петровниным аспирином.
— Мама, — проговорила я, — когда ты в последний раз читала книжку?
Она вздохнула.
— Давно уж. Не помню. Наверное, я тогда была младше, чем ты сейчас.
— И что это была за книжка?
— Про приключения близняшек Ханни и Нанни. А потом еще какая-то. Про любовь.
— А у тебя когда-нибудь возникало чувство, что книжка — про тебя?
Она пожала плечами.
— Скорее наоборот. Мне всегда хотелось, чтобы все эти захватывающие события произошли со мной.
— А вот если ты читаешь книжку и понимаешь, что в ней описывается твоя жизнь?
— Никогда о таком не слышала, — сказала мать. — Такое, наверное, только со знаменитостями бывает.
Может, я знаменитость? Да вроде нет. Ясен пень, она не понимает, о чем я. Наверное, и не стоит ей втолковывать. Если уж у Петровны ум за разум заходит, то у матери точно шансов нет.
— Ты б поела, мам, — сказала я.
— Да-да, хорошо, — механически отозвалась она. Она всегда так отвечала.
Лучше бы ей, конечно, одеться и куда-нибудь сходить, подумала я. Погулять, там, или шмоток прикупить, или в спортзал. Ну, что она там делала, когда папа жил с нами? Почему бы ей не пособирать зимнюю обувку и ползунки для беженцев? А потом выпить кофейку в уличном кафе, пока еще не слишком холодно. Я уже начала воображать, какое бы мама купила платье, как вдруг она повернулась ко мне.
— Ты ее видела?
— Кого?
— Ну эту.
Сперва я хотела прикинуться дурочкой. Но было бы жестоко заставлять мать объяснять мне то, до чего я давно допетрила сама. Ну, почти сама: понятно, книжка мне малость подсобила. Мать имела в виду Алисию.
Я отвела глаза и кивнула.
— И? Какая она из себя?
— Коричневая.
— Что?
— Коричневая.
Мать заморгала.
— Ты о цвете кожи?
— О чем же еще.
— И, конечно, молодая и красивая, — сказала мать.
— Ты красивей, — соврала я. — А главное, стройнее.
Мать просияла.
На немецком фрау Майер решила обсудить встречу с Леей Эриксон:
— Расскажите о ваших впечатлениях.
Лес рук. Я быстренько покосилась на свою сумку: растяпа, бросила ее открытой, не дай бог кто увидит, что у меня там за книжка лежит!
— Силас, иди к доске, будешь записывать разные точки зрения, — распорядилась фрау Майер.
Силас перемахнул через парту, долго искал маркер, наконец нашел и приготовился писать.
— Скучища.
— Странная баба.
— Ничо не понятно.
— Эй, помедленнее! — буркнул Силас.
— Фигня для девчонок.
— Ничего подобного. Я девчонка, а все равно заснула.
— Еще бы, она так мямлила.
— Чучело чучелом, буду я ее слушать!
Петровна достала телефон, быстренько сфоткала список на доске.
И подняла руку.
— Да?
— У меня вопрос, — неспешно проговорила она. — Почему мы пошли на встречу именно с этим автором?
— Только туда еще можно было записаться, — ответила фрау Майер. — Я слишком поздно узнала о «Неделе книги».
Повернувшись к доске, она некоторое время созерцала написанное.
— М-да, камня на камне не оставили. Тебе нехорошо, Ким Йозефина?
Вопрос застал меня врасплох. Мне правда было дурно и тошно, но я надеялась, что по мне это не видно.
— Все в порядке, — прохрипела я.
— Жаль, жаль, — сказала фрау Майер. Нацепив очки, она снова обозрела доску. — Мне бы не хотелось, чтобы вы при таком мнении и остались. Давайте дадим книге шанс и прочтем ее целиком.
Тут мне вконец поплохело.
— НЕ-Е-ЕТ! — завопили все хором. И я тоже.
— ТИХО! — рявкнула фрау Майер, перекрикивая гам. — Всем читать не надо. Прочитает кто-нибудь один. И сделает доклад. Оценка за него повлияет на четвертную. Легко заработать пятерку. Ну что? Некоторым это может очень даже пригодиться.
Класс притих. Я чувствовала, что вот-вот грохнусь в обморок. И подняла палец.
— Я!
— Ким Йозефина? — фрау Майер смерила меня одобрительным взором. — Да-да, помню, книга произвела на тебя впечатление. Я так и думала, что ты захочешь ее прочесть. Ну вот и славно. Может, кто-нибудь составит Ким компанию? — она воззрилась на Петровну. Как будто мы сиамские близнецы. Как будто без Петровны я с докладом не справлюсь. Петровна вопросительно взглянула на меня. Я покачала головой. По сторонам посмотреть я не догадалась.
