— Иди. Твои рыцари уже приехали. И Катеньке скажи, чтоб заезжала, по-простому. Нравится она мне. И пусть мачо своего горячего не прячет больше, а то в прошлый раз напугал Веру Степановну, сидел в зарослях малины, девочку свою выглядывал. Так Вера Степановна на него Мишеньку спустила.
Я вспомнила Мишеньку — серьезного такого ротвейлера, в самом расцвете собачьих сил, и даже немного пожалела поганца Алиева, добившегося-таки путем долгой осады внимания моей студентки. И даже на занятия стал ходить, хитрый черт!
Телефон зазвонил еще раз.
— Нетерпеливые такие, — подмигнула Маргарита Васильевна. — Ничего, мужчине подождать полезно. Пока, голубушка.
Я вышла из дома и увидела джип Давида, как всегда, нагло раскорячившийся открытыми дверями на половину дачного проезда.
Гремела музыка, Глеб, ошиваясь возле машины, весело попинывал дорожную пыль. Увидев меня, тут же пошел навстречу:
— Ну наконец-то! Сколько тебя ждать?
— Ничего, мужчинам полезно ожидание, — повторила я мудрость Маргариты Васильевны.
— Чего? Воздержание? Нихера не полезно! — Глеб тут же начал доказывать это, забираясь наглыми пальцами под юбку прямо на улице. Я, взвизгнув, шлепнула по рукам, залезла в джип, Давид, повернувшись, сграбастал железной лапой за талию и жадно, сладко поцеловал.
— Чего так долго? Говорила, на два часа… — проворчал, выворачивая руль.
— Да я заболталась…
— Заболталась она… Слышь, Дав! — Глеб повернулся ко мне с переднего сиденья, уставился возмущенно, — мы тут, понимаешь ли, с самого утра места себе не находим, баба наша срулила хер знает куда, ни свет ни заря, на два часа, типа, а самой полдня нет! И это в выходной день, между прочим!
— Да я же предупреждала! И вообще! Могу я отдохнуть немного, пообщаться хоть с кем-то, кроме вас?
— Ты слышал, как заговорила? Дав? Вот знал я, что не надо ее отпускать. Волю почуяла! В себя поверила!
Давид молча крутнул рулем, сворачивая на небольшую дорожку, ведущую в глубь лесочка.
— Эй, нам же не туда, зачем? — взволновалась я.
— Мозги вправлять будем. — Веско обронил Давид, а Глеб кивнул согласно.
— Дааа… Поучишь нас, любимая учительница, как надо воздерживаться… Правильно.
— А давайте дома, а? — просительно протянула я, ощущая, как, в противовес словам, полыхнуло жаром в низу живота. От предвкушения.
— Нет, до дома не дотянем.
Я хотела еще что-то сказать, но Давид встретил мой взгляд таким чернущим адом зрачков, что стало жарко. Очень жарко. А Глеб, повернувшись, провел ладонью по моей ноге, сжал.
— Не дотянем, малыш. Никак.
И я поняла, что да. Никак.
Да и не надо дотягивать.
Надо брать все, что возможно. Все, что тебе хочется.
Чтоб не пожалеть потом об упущенных возможностях.
Конец
