Я кивнула и переплелась с ним пальцами.
– На счет три. Один, два…
Мы прыгнули.
Я не видела озера внизу, из-за чего прыгать было еще страшнее. Вода свирепо ревела от гнева всех тех, кто нашел свою погибель в ее глубинах. Я ахнула, чувствуя, как сила притяжения тянет нас ниже, ниже, ниже.
Я приготовилась к приземлению, мой живот скрутило, сердце подскочило к горлу.
На пике моего страха ветер вырвал руку Эдана из моей хватки, и мы разделились.
– Майя! – крикнул он.
– Нет… – начала я, но не издала ни звука. В ноздри ударил соленый воздух, и через секунду я врезалась в озеро.
Приземление вышло чрезвычайно болезненным. Я уже забыла, что такое боль. Вода грохотала в ушах, холод начал сковывать меня целиком.
Но жжение в легких напомнило мне, что нужно работать ногами, нужно жить.
Я инстинктивно поплыла на поверхность.
Затем жадно втянула воздух, размахивая руками. Свирепые волны пытались утянуть меня на дно, вода брызгала в лицо.
– Эдан? – крикнула я. Вокруг было так темно, что я ничего не видела. – Эдан!
Мое платье загорелось звездами. В ту же секунду вода засияла, и я заметила, как он погружается все ниже и ниже.
Нырнув следом, я взяла Эдана под мышки и всплыла обратно на поверхность. Затем закинула его руку себе на плечи.
– Эдан? – взволнованно позвала я. – Эдан, ты цел?
Он закашлялся, вода брызнула из рта и носа. Его руки неуклюже пытались грести, пока я поддерживала его. От облегчения у меня зазвенело в ушах.
– Еще ни разу за пять сотен лет я не был так близко к утоплению, – сказал Эдан.
– Ты напугал меня!
Позади нас острова погружались в озеро, создавая огромный водоворот, чей мощный ветер я чувствовала даже отсюда. Я наблюдала, как Лапзур исчезает во тьме. Последней скрылась Башня Вора, которую уже никто никогда не увидит.
– Что ж, можно сказать, что наш план плыть к ближайшему берегу с треском провалился, – скорее язвительно, чем мрачно отметил Эдан. Я чмокнула его в губы, чувствуя привкус соли. Только он мог шутить в подобных ситуациях.
Однако он был прав. Мы пролетели достаточно большое расстояние, чтобы добраться на острова. Без ковра мы оказались в безвыходной ситуации – с нашего места в озере не было видно ни намека на сушу.
Но я не паниковала. В голове уже зарождалась идея: после того, как Бандур пометил меня, он мог путешествовать на дальние расстояния посредством зеркал, кошмаров и дыма. Предположительно демон, не прикованный к Лапзуру, способен на гораздо большее. Я вспомнила, как Бандур бросил меня в колодец… и как я взлетела из его глубин. Мои пальцы налились теплом, и искра, которую я упорно сдерживала, наконец разгорелась в пламя.
– Возьми меня за талию, – прошептала я Эдану. – И держись крепко.
Мы взмыли из воды; моя юбка раздулась, напоминая фонарик, и понесла нас к берегу.
Когда мы приземлились, мое пламя погасло. Я расслабилась и потеряла сознание.
…
Возле моего уха тихо и равномерно билось сердце – в знакомом ритме, который я слышала уже множество раз. Я пошевелилась, и мою щеку обдало теплым дыханием. Меня укрывал плотный плащ, за талию обнимала рука.
Судя по тому, что небо было по-прежнему темным, проспала я недолго.
Я повернулась к Эдану. Его воротник намок, на обнаженной коже выступили мурашки.
– Ты дрожишь, – заметила я.
– Ничего, одежда высохнет, – ответил он сквозь зубы. – Не волнуйся обо мне, ситара.
– Мне не холодно.
И тут я поняла, что это неправда. Вдохнув ледяной воздух, я впервые за много недель почувствовала мороз на губах. Единственное, что не давало мне окоченеть, это кровь звезд.
– Что ты…
Я начала стягивать платье через голову, одновременно расстегивая пуговицы. Сделать это элегантно без ножниц не представлялось возможным.
Проигнорировав возражения Эдана, я укрыла нас юбкой и призвала тепло в мерцающую ткань.
Мало-помалу к Эдану вернулся румянец, но я решила ускорить процесс поцелуем. Мы только начинали осознавать, что победили.
Бандур мертв. Башня Лапзура разрушена.
Шепот прекратился.
Я сделала глубокий вдох, наслаждаясь тишиной в своей голове. Я наконец-то слышала собственное дыхание, слышала, как мое сердце колотилось с такой скоростью, что отдавалось эхом у меня в ушах. Пульсация в висках ослабла, глаза перестали гореть. И боль… я чувствовала боль, когда мы врезались в воду.
Значило ли это, что я свободна?
Я приподняла голову и прильнула к губам Эдана. С трепещущим сердцем робко посмотрела ему в глаза. Я была уверена, что увижу два красных огонька в отражении его зрачков, – таких же сокрушительных, как кроваво-алые печати на письмах, оповещавших о смерти моих братьев на войне.
Но… нет. Ничего.
Мои глаза даже не блестели в лунном свете. Они были карими, цвета орехов, которые мы с братьями покупали в Порт-Кэмалане. Мы жарили их на горящих углях и подавали с мясом, приправленным драгоценным тмином, – любимое блюдо Кетона. Папа злился на Финлея, что тот тратил свой заработок на жалкую горстку тмина, просто чтобы порадовать Кетона. Но они были неразлучными, прямо как мы с Сэндо.
Пока я вспоминала все это, мои глаза заслезились от переизбытка эмоций. Я почти забыла…
Эдан накрыл мою ладонь своей.
– У тебя теплые руки.
– Так и есть.
Я сжала его пальцы, безумно радуясь, что могу вновь держать его за руку. Затем посмотрела на платье из звезд. Яркие краски ткани потускнели, соответствуя темно-фиолетовому небу. Мой амулет больше не давил тяжестью на грудь.
– Кажется, я свободна, – прошептала я. – Кажется… это сработало.
– Значит, ты больше меня не забудешь? – спросил Эдан.
– Никогда. – Я вдохнула поглубже и начала напевать нашу песню. Ту, что, как я теперь знала, пела ему мама. – Даже если это значит, что эта мелодия навечно застрянет у меня в голове.
Тут Эдан поднял мою ладонь к своим губам, и песня оборвалась. Его дыхание щекотало мне пальцы. Он поцеловал каждый из них, его губы пропутешествовали по моей ладони и спустились к запястью. При каждом поцелуе я вздрагивала от вспышек удовольствия, подобных звездам, что загорались в небе над нами.
Я перекатилась на Эдана, прижалась к нему грудью, и мы опустились на песок, упиваясь друг другом. И перед тем, как уснуть, на один блаженный миг я подумала, что худшее осталось позади.
Глава 24
Я проснулась и жадно втянула воздух.
