- Ну да. Большой ребенок.
Куинн машет мне и уходит, в ответ я киваю головой. Этот мужчина повидал столько боли и страданий - не каждый человек выдержит такое - сталкивался один на один с опаснейшими преступниками, а боялся какого-то стоматолога.
Вернувшись к своему столу, я открываю файл с места преступления и начинаю всматриваться в обработанные на скорую руку фотографии. Подвигав плечами, я вытаскиваю из туго заплетенной косы ленту, распуская темные локоны. Изучая фото, на которых изображены руки жертвы, я пробегаюсь пальцами по своим спутанным волосам и массирую голову. В моем воображение тут же всплывают образы, как убийца мертвой хваткой сжимает волосы жертвы, перетаскивая ее на кровать и угрожая ей, пока та снимает с себя халат и нижнее белье.
Его руки дрожат - адреналин зашкаливает, пока он ищет в шкафу, то самое платье, в котором увидел ее в первый раз. То самое платье, которое привлекло его внимание, в своих фантазиях он проигрывал этот момент снова и снова, но до сих пор это было лишь фантазией.
Что-то в этом платье привлекло его, что-то в нем определило его выбор. И, возможно, в этом кроется ключ к информации о его прошлых жертвах. Может, это и было его первое убийство, но уж слишком хорошо была продумана вся сцена. Чувствуется шлейф таких же преступлений. Даже если это первое совершенное им убийство, он быстро исправит допущенные ошибки. И будет все сложнее найти его.
Я составляю краткий список наиболее заметных аспектов преступления, чтобы пропустить его через нашу базу данных, - выбор дома жертвы и платье могут связать это дело с другими нераскрытыми преступлениями.
Я вздыхаю, зная, что уже составляю портрет преступника, который не будет связан с бойфрендом жертвы. Я даже не хочу присутствовать на его допросе.
Это не было преступлением, совершенным в состоянии аффекта, так же как и убийством из мести. Здесь все было просчитано. Спланировано. Тщательно продумано. Полностью реализованная фантазия.
Откашлявшись, я листаю фотографии в попытке запомнить их, отыскивая что-то важное. Сую руку в карман и вынимаю пачку жвачки.
Я бросила курить несколько лет назад, но привычка к жвачке осталась. Я жутко скучаю по сигарете. Поэтому нужно чем-то себя занять, пока я просматриваю фото с места преступления.
Курение всегда помогало мне не быть слишком погруженной, дымовая завеса словно создавала барьер между мной и преступником, в то время как я опускалась в его мир.
Всматриваясь в фото жертвы с раскинутыми ногами и связанными лодыжками - я представляю преступника, стоящего на коленях позади нее, унижающего ее.
Эта поза оскорбляла ее, он был ее Богом. Возвышаясь над ней, он был всесилен, и эта власть пьянила его. Но он не позволял адреналину захватить его.
Он был спокоен, методичен, все контролировал. Его единственным желанием было видеть страдания жертвы. Он никогда не любил слабых женщин. Шлюха. Она имела право только на то, чтобы быть голой, демонстрируя ему свою плоть.
Она отдает ее так легко, так почему бы не взять, то, что она предлагает?
Прежде чем его мир успевает полностью поглотить меня, я быстро переключаюсь, чтобы сделать звонок медицинским экспертам и попросить их, как можно быстрее предоставить результаты экспертизы.
Затем я сажусь, открываю новый документ на компьютере и, щелкая по клавишам, начинаю заполнять пустые поля.
Куинн во время допроса парня будет использовать сведения, которые я смогу «добыть» из сцены преступления, или просто пустит их в шредер. Любой из этих вариантов не удивил бы меня.
Преступник обладает хорошим интеллектом. Ему от двадцати до тридцати лет. И как Куинн верно заметил, он, скорее всего, имеет обширную коллекцию порно о рабстве и унижении женщин.
Тот факт, что преступник знал, что у него достаточно времени, чтобы совершить преступление у нее дома, и что им не помешают, говорит о том, что он, скорее всего, наблюдал за ней какое-то время. Возможно, что даже знал ее лично – как, например, ее бойфренд. Но я основываюсь на фактах, а не на предположениях.
Я опять беру фотографию жертвы, изучаю ее снова и снова. Мой взгляд затуманивается, комната исчезает, и передо мной возникают белые, почти голые стены.
Чувства обостряются. Кожа нагревается. Я как будто чувствую веревку, обвивающую мои лодыжки. Грубые нити трутся о мою кожу. Я чувствую его запах. Его волнение.
Его пальцы впиваются в мою плоть, словно он ждал этого очень долго….Мое лицо заливается румянцем, и я отбрасываю фото. Черт. Проживать эту сцену с точки зрения жертвы слишком опасно. Я знаю это.
Выключив компьютер, я стараюсь выровнять дыхание. Слишком много времени прошло с момента моей последней поездки. С того момента, как я лишь мельком взглянула на жертву, я знала, что дело дойдет и до меня. Мне нужно пойти. Сегодня вечером.
Прежде чем покинуть офис, я на минуту замираю у двери, останавливая взгляд на шкафу с книгами. Стремительно подойдя к нему, я беру книгу о Средневековых убийцах, засовываю ее в свою сумку и выхожу.
Куинн раскусил меня. Он слишком хорошо меня знает. Есть что-то большее, что-то специфическое в том виде пыток, который использовался на потерпевшей, взять хотя бы ее пальцы.
Но мои мысли не будут озвучены, а уж тем более записаны в материалы дела, до тех пор, пока я не узнаю больше. Это может быть просто совпадение. Или преступник нашел эту технику пыток в Интернете. Это могло заинтриговать его. Взволновать. Для садиста вводить иглы под ногти – порочное дело.
Но в то же время, эти методы пыток, так похожи на технику одного из самых печально известных серийных убийц тысячелетия. Убийца, на изучение и анализ поведения которого, я потратила не один час. Женщина, которая заставляет испытать и отвращение, и восхищение одновременно. Кровавая Графиня.
В своей попытке понять, разложить по полочкам, как человек может совершать такие акты насилия, я наткнулась на историю Элизабет Батори, Венгерской графини 16-го века. Я хотела понять, какое из чувств, страх или ненависть, заставило ее истязать и убить более двухсот девушек.
Она стала моим мерилом человеческой жестокости. Через нее я понимала, на что мы способны, до какой степени могу быть жестокой я сама.
Это просто человеческая природа, маленькая толика ее психологии. Мне почему–то казалось, что, если бы я смогла разгадать окружавшую ее тайну, я смогла бы понять, что произошло со мной. Почему это произошло. Как можно настолько погрузиться во тьму, что единственной целью станет желание причинить боль другому живому существу.
Батори – моя главная интрига, как криминалиста. Не только из-за ее истории, но и из-за того, что я сама являюсь жертвой.
Тот факт, что наш новый преступник эмитирует ее технику, очень меня заинтересовал. Странное, но очень интересное совпадение.
Кроме факта, что Куинна позабавят мои попытка найти связь между убийцей 16 века и нашим преступлением, у меня есть более важные вещи для беспокойства.
