По течению
СЭДИ
Джексон Рэндалл Ловетт.
На первый взгляд, обычные имена по отдельности, но, когда они выстроены в такой последовательности, меня охватывает ужас. Погружает в чертовы ночные кошмары.
Мой похититель.
О его имени я узнала позже, сразу после того, как вышла из больницы, когда родители были больше не в силах защищать меня от бурных последствий. Репортеры, журналисты, психотерапевты… все они, шептали его имя, которое словно прокрадывалось в мой мозг, вселяя в меня ужас.
Воспоминания. Да. Джексон Рэндалл Ловетт был мертв. Убит. Застрелен в моем присутствии. Окончательное доказательство того, что его садистские пытки не смогут снова вмешаться в мою жизнь. Но в подсознании, в темных безмятежных водах моего разума, его дух был жив и преследовал меня. Я слышала грохот разрушения, моя душа раскололась, а психика была искалечена.
Реальность, острая как бритва, цеплялась за меня зубами, разрывая на части, и я хваталась за края моего прошлого, за девушку, которая существовала до Джексона Рэндалла Ловетта. Я хотела спасти ее. И у меня было только два варианта: либо позволить тьме поглотить меня, либо бороться с ней. Умереть или жить. Я выбрала путь наименьшего сопротивления, который впоследствии привел меня к болезненной и тяжелой борьбе с наркозависимостью.
Какое-то время я была сжата когтями, дарующими бегство от действительности на обещанный верхний уровень. В конце концов, я была всего лишь подростком. Соблазн вокруг меня был велик, и все было бы не так, если бы в один злополучный вечер я не была украдена. В конечном счете, я поняла, что отсрочка, которую дают таблетки, не длится слишком долго. Я всегда возвращалась в мое темное царство, к стенам, облитым кровью, к моему тюремщику. Вот мои ежедневные кошмары.
Именно в те два тяжелых подростковых года, черт возьми, мой отец решил, что он не может терпеть мое медленное и тяжелое восстановление. И он ушел, но я не виню его. Возможно, постороннему наблюдателю показалось, что он просто сбежал с тонущего корабля. Но я вижу все иначе. Мрак, что был во мне, настолько глубоко окутывал нашу семью, что рано или поздно она все равно бы разрушилась. Шансов избежать этого не было.
Когда я училась в выпускном классе школы, мне сообщили, что у него случился сердечный приступ. Мой мягкосердечный отец. Сердце подвело его. И вот тогда, наконец, моя вторая сторона окончательно проявила себя. Я боролась.
Применив свои навыки и новые полученные знания в области психологии, я погрузилась в другую область - в исследование психики преступников. Заняла более активную позицию, которая позволила мне предотвратить разрушение чужих жизней. Я помогала закону наказывать садистов и психопатов. Остановить их, прежде чем они смогут нанести еще больший вред. Это казалось единственным логическим выбором.
Тогда я не могла знать, к чему это приведет. Возможно, был другой путь. Третий вариант, наверное, тоже существовал. Но его очень сложно отыскать.
- Вернулись от Пайпер Маккена.
Детектив Куинн указывает в сторону стеклянных дверей, где можно разглядеть нового члена команды, вернувшегося с места первого преступления.
Куинн проводит ладонью по голове, и в его волосах становятся заметны серебристые пряди. Щетина на его щеках указывает на то, как мало времени у него в последние недели оставалось на сон. Но, даже в таком изможденном состоянии, он по-прежнему оставался аккуратным и ухоженным мужчиной. Детектив Алек Карсон, переведенный к нам из полиции штата, ведет маркером по стеклу прямую черную линию, представляя смерть Пайпер Маккены.
Вся ее жизнь и смерть выражены сейчас в этой черной линии. Вот и все. Одна черта, представляющая всю ее жизнь, которая теперь всегда будет запятнана тем уродливым состоянием, в котором неизвестный оставил ее.
Эти болезненные мысли, отрывки разных суждений роились в моей голове, и я чувствовала себя в конференц-зале, словно в душной и тесной больничной палате. Вполне возможно, что это происходит потому, что я сосредоточена на своих собственных мыслях, бездумно созерцая все, что есть вокруг меня.
- Бондс, высунь голову из своей задницы и прочитай текст нашего заявления для прессы.
Вынырнув из оцепенения, я обратила внимание на Куинна. Он прищурился, внимательно наблюдая за мной, ожидая моего ответа.
С тех пор как я нашла сообщения, оставленные Субъектом, Куинн был чрезвычайно внимателен ко мне. Он стал постоянно присутствовать в моей жизни, изображая старшего брата. Я немного устала от его заботы. Но я не виню его: само собой, ему интересно, почему преступник связался именно со мной.
Эта тема стала основной для обсуждения не только для Куинна, но и всей нашей группы. Анализируя каждое предложение, расшифровывая загадочный смысл каждого слова, слога, буквы, знака препинания. Меня неустанно спрашивали, что я знаю; в первую очередь о лицах, представляющих интерес в моем прошлом и моем настоящем. Неустанно исследовали доказательства и складывали факты. Наконец, стало очевидно – я не знаю субъекта.
Я даже отдала свой собственный профайл, составленный на субъекта, рассказав, что у него есть навязчивая идея. Намеренно или нет, но, если я когда-либо вступала в контакт с убийцей, то могла спровоцировать его. Ему присуща одержимость. И он нашел во мне нечто, что подкармливает его желание контроля и обладания.
В день, когда были получены первые сообщения, наши техники попытались отследить сигнал, но когда эти попытки не увенчались успехом, на мой сотовый была установлена программа слежения. Записывались не только все мои звонки, также отслеживались все смс и даже все мои перемещения. Куинн и вся наша группа постоянно были в курсе, где я нахожусь. Это, наряду с напряжением, царящим в департаменте, застывшем в ожидании следующего шага Субъекта, доводило меня до исступления. Мне нужно отвлечься.
Оторвавшись от моих внутренних переживаний, я перебираю файлы, пока не нахожу текущий пресс-релиз. Куинн настоял, чтобы мы перепроверили все еще раз для того, чтобы быть уверенными в том, что капитан не упустит ничего важного. Новость должна быть представлена публике в нужном нам свете.
Я опускаю плечи и перевожу взгляд на страницу передо мной.
– Жертвы преступника – девушки 20-25 лет. До сих пор все они были европейской внешности, но осторожными следует быть всем женщинам. Жертвы были незамужними, жили одни и недавно переехали в Арлингтон. И у них не было родственников поблизости.
- Удали эту часть, – прерывает меня Куинн, я смотрю на него поверх страницы.
- Почему? - в моем голосе звучит раздражение. - Это правда. Недавно переехавшие одинокие женщины, без семьи или близких друзей, должны быть особенно внимательны и осторожны.
Потирая подбородок, Куинн внимательно смотрит на меня.
