— Стоит тебе хоть немного выделить ее, — предупредил он Элстона, — и ты сам знаешь, как женщины напустятся на нее.
— Я постараюсь сделать так, чтобы у тебя по крайней мере в этом не было осложнении, — ответил герцог.
— В данном случае я беспокоюсь не столько о себе, сколько о Лорене, — пояснил сэр Хьюго. — Китти уже предупредила меня, что я должен найти каких-нибудь родственников, чтобы мы могли сбыть ее с рук. По правде говоря, этот вопрос надо решить в ближайшее время, пока Лорена находится здесь, хотя я нахожусь в большом затруднении, не имея особого выбора.
— Никогда бы не подумал, что тебе чего-то не хватает, а особенно родственников, — сказал герцог с улыбкой.
— У меня их полно, но все они или слишком стары, или небогаты, или слитком большие эгоисты, чтобы обременить себя обязанностями покровителей молоденькой девушки, — со вздохом объяснил сэр Хьюго.
— Последнее обстоятельство применимо к тебе самому, — укоризненно сказал герцог. — И если хочешь знать, я нахожу, что это действительно эгоистично со стороны Китти не дать девочке возможности устроить свою судьбу.
— Вот и я то же говорю, — согласился сэр Хьюго. — Я предполагал, что мы оставим ее у себя на один сезон , и постараемся выдать замуж, но Китти решительно отказалась.
Что-то в голосе сэра Хьюго дало понять герцогу, что это обстоятельство стало причиной супружеской размолвки.
«Жаль, — подумал он, — что у Хьюго нет своих детей. Человек его склада, вероятно, хотел бы иметь сына, который учился бы в Итоне, а потом пошел бы по его стопам, определившись в гвардию».
Тут герцогу пришло на ум, что люди могут говорить то же самое и по его адресу, и он решил эту тему больше не развивать.
— Будем надеяться, — сказал он, — что вкус икры и шампанского не помешает твоей племяннице впоследствии примириться с чаем с плюшками или с чем там еще, что сможет ей предложить твоя родня.
— Так все это и произойдет, — ответил сэр Хьюго, — чай с плюшками и скорее всего в скромном доме священника, но моя племянница — девушка непритязательная.
Он вспомнил при этом, что Лорена провела детство именно в доме священника, потом пребывала в католическом пансионе и должна быть поэтому девицей со скромными запросами.
Но затем сэр Хьюго подумал, что хотя его брат и был не от мира сего, он был очень умен, как и его жена.
Хьюго Бенсон так редко видел свою невестку, что не мог даже припомнить, как она выглядела. Он, однако, был уверен, что она была премиленькая, и на ее похоронах слышал от многих, как им будет ее не хватать, и это говорилось совершенно искренне, со слезами на глазах.
«Лорена, — сказал он сам себе, — оказалась совершенно другой, чем кто-либо мог ожидать, даже я сам».
Вслух же сэр Хьюго сказал оробевшей девушке:
— Прежде всего я должен представить тебя нашему хозяину, который так любезно пригласил тебя сюда. Элстон, разреши познакомить тебя со своей племянницей. Лорена, это герцог Уиндлмиерский.
Он выглядел так великолепно, так внушительно, как и подобает герцогу, так что Лорена сделала «ему реверанс, которым в пансионе девушки всегда приветствовали мать-настоятельницу.
Глядя ему прямо в глаза, она простодушно сказала:
— Благодарю вас за приглашение, ваша светлость, это такой изумительный дворец, который я могла только себе представлять, но никогда не смела надеяться увидеть.
— Я польщен тем, что Миер являлся вам в мечтах, — любезно сказал герцог.
— А теперь ей только осталось сказать, что и вы в них тоже присутствовали, ваша светлость! — раздался насмешливый женский голос.
В разговор включилась Дейзи Хеллингфорд.
— Познакомьтесь с моей племянницей, Дейзи, — сказал сэр Хьюго. — Она только что вернулась из Рима, где получала образование.
Он повернулся к Лорене.
— Мне нет необходимости говорить тебе, что графиня Хеллингфорд слывет самой красивой женщиной в Англии.
— Это должен был бы сказать Элстон, а не вы, — возразила Дейзи, прежде чем Лорена успела произнести хоть слово.
Зеленое низко декольтированное платье графини, колье из огромных изумрудов и диадема из тех же камней произвели на девушку потрясающее впечатление.
Своим высоким ростом графиня Дейзи, казалось, подавила Лорену, но, представляя племянницу другим гостям, сэр Хьюго отметил про себя, что девушка совсем не выглядела испуганной или смущенной, а скорее приятно возбужденной и заинтересованной.
Лорене же почему-то показалось, что между присутствующими здесь мужчинами, с которыми она говорила, и ее дядей был какой-то особый секрет.
Она не имела представления, что бы это могло быть, но отчетливо ощущала это по тому, как они многозначительно переглядывались, как изучающе рассматривали ее, как тихо обменивались какими-то репликами.
Каким-то инстинктивным чутьем Лорена чувствовала, что они всем своим видом одобряли происходящее, но она не знала, что именно.
Когда доложили, что ужин готов, герцог направился в столовую первым под руку с леди Хеллингфорд, а какой-то человек по имени лорд Карнфорт предложил руку Лорене.
Проходя в столовую по широкому коридору, Лорена спросила своего спутника:
— Вам хорошо знаком этот дом?
— Очень хорошо, — ответил лорд Карнфорт. — Я бываю здесь так же часто, как и ваш дядя.
— Он не поражает вас больше так, как это было в ваш первый приезд? — поинтересовалась девушка.
— Это было так давно, — пожал плечами Карнфорт. — Я уже почти забыл свои первые впечатления. Но я по-прежнему считаю, что это один из прекраснейших дворцов в Англии.
— Я так и думала, что вы это скажете, — ответила Лорена. — Я хочу запомнить каждую минуту, проведенную мною здесь.
— А зачем?
— Потому что для меня это удивительное и волнующее приключение, и, если мне не суждено побывать здесь еще, я хочу, чтобы каждый миг запечатлелся в моей памяти, — искренне призналась Лорена.
Глава 3
За ужином графиня Дейзи сидела по левую руку герцога, а маркиза Трампингтон по правую.
Поскольку хозяин дома хотел наблюдать за Лореной, он поместил ее неподалеку от графини, чтобы лучше видеть и слышать ее.
Внешность девушки удивила герцога, поскольку, несмотря на ее юность, в ней ощущалась яркая индивидуальность, которая в сочетании со свежестью и непосредственностью производила неизгладимое впечатление.
Хотя герцог не мог не заметить простоту ее недорогого платья, как и ее дядя, он сразу же оценил, насколько оно шло к ней. Кто-нибудь, наверно, обладающий тонким вкусом, помог ей выбрать его.
Несомненно, в Риме были портнихи с тонким художественным вкусом, в отличие от лондонских, слепо следовавших моде, не принимая во внимание внешности своих заказчиц.
