— Добро пожаловать, — обратилась миссис Суоллоу к Лорене.
Она пригласила их в комнату, которую назвала «покоем». Эту убранную без особых излишеств комнату украшало пианино и развешенные по стенам в рамках вышитые шерстью по канве тексты нравоучительного характера.
Из окна, выступающего из фасада наружу, открывался прекрасный вид на зеленую долину и холмы вдали.
Лорена не могла удержаться от восторженного возгласа.
— Я всегда говорил, что виды здесь лучше, чем у меня в Миере, — сказал герцог.
— Они прелестны! — сказала Лорена. — Как и все в ваших владениях.
— Вот это то, что мне нравится слышать, — кивнул герцог с довольным видом.
Он сел за круглый стол у окна, покрытый белоснежной скатертью. Миссис Суоллоу принялась расставлять на нем всякую домашнюю снедь: горячий, только что из печи, хлеб с хрустящей корочкой, золотистое сливочное масло, сотовый мед из ульев, которые Лорена могла видеть из окна, и несколько минут спустя внесла огромное блюдо яичницы с ветчиной.
— Нам повезло, ваша светлость, что окорок как раз поспел, — сказала миссис Суоллоу.
— Надеюсь, у вас найдется еще один для моей кухни. Вы сами знаете, миссис Суоллоу, что во всей округе не найдется никого, кто бы так умел заготавливать окорока, как вы.
— Этот рецепт достался мне от прабабушки, — ответила миссис Суоллоу. — Рада слышать, что вашей светлости они по вкусу.
— И даже очень, — еще раз похвалил герцог.
Предвидя его следующий заказ, миссис Суоллоу внесла блюдо с только что нарезанной холодной ветчиной.
Съев несколько ломтиков, Лорена подумала, что она в жизни ничего лучше не пробовала.
Потом она съела еще кусочек теплого хлеба с маслом и медом, и, только намазывая себе второй, она заметила, что герцог смотрит на нее с улыбкой.
— Боюсь, что я пожадничала, — смущенно призналась она.
— Я рад, что вы еще настолько молоды, чтобы наслаждаться простыми удовольствиями вроде завтрака на ферме, — сказал герцог.
— Он восхитителен! Вы всегда сюда заходите, когда ездите кататься?
— Когда я один.
— Но вы взяли меня с собой.
— Я же сказал, что я был уверен, вам понравится деревенский завтрак. Большинство дам, из тех, кто гостит в Миере, предпочли бы только чашку кофе.
— Надеюсь, что я никогда им не уподоблюсь.
— А вы думаете, что такое могло бы случиться? — с любопытством взглянул на нее герцог.
— Я думаю, что, если я останусь у дяди Хьюго и тети Китти, они потребуют, чтобы я вела светский образ жизни, но на самом деле… я полагаю, что они отошлют меня куда-нибудь… к другим родственникам, — неохотно сказала Лорена.
Было заметно, что эта мысль беспокоила ее. После непродолжительного молчания герцог сказал.
— Ваша тетя очень любит Лондон. Разве вам не хотелось бы жить в столице?
— Я не могу сказать «нет», потому что я совсем не знаю этой жизни, но мне хотелось бы жить за городом… ездить верхом… быть может, иметь несколько настоящих друзей. , а не толпы случайных знакомых Лорена говорила медленно и серьезно, как будто взвешивая каждое свое слово.
Прежде чем герцог успел ответить, она выглянула в окно и сказала:
— Мне кажется, фермеры очень счастливые люди, потому что каждый из них должен чувствовать себя богом.
— Богом? — удивленно повторил герцог. — Что вы хотите этим сказать?
Лорена слабо улыбнулась, словно извиняясь за что-то.
— Мне пришло в голову, когда я увидела всех этих телят, ягнят, цыплят и поросят, что фермеры постоянно порождают новую жизнь. Каждый год у животных рождается новое потомство, и это должно давать их хозяевам чувство всемогущества.
Герцог засмеялся.
— Я никогда не слышал ничего подобного. Вы действительно чрезвычайно оригинальны.
Лорена быстро взглянула на него, как будто опасаясь, не сказала ли она что-нибудь не то.
Не дожидаясь ее вопроса, герцог пояснил:
— Оригинальность — это то, чего многим не хватает. Я удивляюсь только, откуда эти идеи у вас берутся?
— Из головы, — сказала Лорена с обезоруживающей улыбкой.
— Вы их с кем-нибудь обсуждали раньше?
— Мало с кем. Девочки в пансионе больше говорили о том, как они проводили каникулы, а поскольку я домой не ездила, я не могла принимать в этих разговорах участия. Или они говорили о том, что они будут делать, когда выйдут из пансиона, а я не имела представления, что со мной станется, и поэтому только выслушивала их, — грустно призналась она.
— Не хотите ли вы сказать, что разговариваете сами с собой?
— Нет, — улыбнулась Лорена. — Я думаю про себя и сочиняю разные истории, но мне никогда и присниться не могло, что я увижу такой великолепный дом, как ваш, и все его сокровища. Миер — это сказка!
— Вы еще не все видели.
— Быть может, у меня не будет времени. , увидеть остальное.
Облачко грусти снова легло на ее милое личико. Она слегка вздохнула и добавила:
— Я надеюсь, что дядя Хьюго не уедет, пока я… не увижу всего.
— Позвольте мне успокоить вас. Насколько мне известно, ваш дядя готов задержаться в Миере по крайней мере на неделю, — сказал герцог.
— Я на это и рассчитывала! — радостно воскликнула Лорена. — О благодарю вас, ваша светлость! Благодарю вас за то, что вы пригласили меня!
— Если я скажу, что мне это очень приятно, мои слова прозвучат банально, не более как простая вежливость, но в данном случае это истина.
Лорена улыбнулась ему так, словно он преподнес ей какой-то чудесный подарок, и намазала себе маслом еще кусочек хлеба.
«Она непосредственна и естественна, как ребенок», — подумал герцог, пока его экипаж приближался к церкви.
Он вспомнил, как вчера по дороге домой, когда перед ними открылась панорама Миера, Лорена сказала:
— Нам действительно уже пора вернуться? Я бы хотела… скакать дальше и дальше, много часов подряд.
— У вас еще есть время впереди.
— Да, я знаю, — ответила Лорена. — Но все равно, я бы хотела… чтобы время остановилось. Что-то в ее голосе заставило его спросить:
— Мне кажется, вы даете мне понять, что у вас были какие-то опасения или робость по отношению к тем, с кем вам предстояло здесь встретиться?
«Такое чувство у молодой девушки было бы вполне понятно, — подумал он, — и разве не этого все мы от нее ожидали?»
И все же она вела себя совсем не так, как предсказывал Арчи Карнфорт.
— Мама всегда говорила, что застенчивость — это проявление эгоизма: человек думает о себе вместо того, чтобы думать о других, — сказала Лорена.
