А пауков в раковину нам с того дня дом больше не посылал. Вот только настольная лампа никак не хотела выключаться. Дом не хотел закрывать свой глаз и присматривал за нами по ночам. Похоже, и правда он привык к нам, а может, даже немного полюбил.
Как мы лечили крысёнка в музее
Как-то утром у нас сильно заболел Рисик. Когда он пришёл к доктору Ёжику, у него болела голова. А потом ещё и сердце разболелось. Рисик — это Гришин крысёнок белого цвета, которого мы купили в Москве в «Икее». Гриша назвал его Рисиком, потому что он цвета риса и ещё потому, что это похоже на «Крысик». Так вот, мы с Гришей обсуждали, как сделаем Рисику операцию. Гриша предлагал вырезать сердце, а вместо него вставить другое, от какого-нибудь сильного зверя.
— А тот как будет без сердца? — возмутилась я и прижала к себе своих пушистых любимцев, особенно козочку.
Мама услышала наш разговор и, хлопнув в ладоши, воскликнула:
— Точно! Я же хотела отвезти вас в Музей истории медицины!
— Опять в музей, — простонал Гриша. — Есть только один прекрасный музей — шоколада! Всё остальное — ску-ука!
— А может, мы там найдём лекарство для Рисика? — задумалась я. — Это ж целый музей!
— Молодец, Маша, отличная мысль! — похвалила мама и, позвонив в Музей истории медицины, объявила: — У нас будет свой экскурсовод. Она нам всё расскажет и покажет!
— Если на латышском, я возьму наушники и плеер, — заявил Гриша, — всё равно ничего не пойму.
— На русском, на русском, — успокоила его мама, — а взять нужно блокнотики, чтобы записывать ценную информацию.
Музей находился рядом с парком. Экскурсоводом оказалась пожилая светловолосая женщина, похожая на Гришкину школьную учительницу. Она так же строго улыбалась, здороваясь с нами. Почти сразу сказала Грише:
— Не шали! — и добавила: — Меня зовут Илга!
Говорила она с акцентом, мягким, как сосновые иголки на земле Лесного музея. Взяла нас за руки и повела в подвал. Там начиналась экспозиция. Внутри было прохладно и немножко пахло сыростью.
Осторожно осмотревшись, мы увидели фигуры древних людей, которые занимались лечением друг друга. У мальчика, задравшего ногу, дядька вытаскивал занозу из подошвы. А другому дядьке сверлили череп. Гриша застыл перед витриной, в которой над больным человеком склонился шаман в маске, весь покрытый соломой.
— Вот как лечили в древнее время, — объяснила Илга, — звали шамана! Он танцевал вокруг больного с бубном, окуривал его травами, призывал на помощь духов! Шаманы даже вправляли переломы и делали небольшие операции!
— Давай так Рисика лечить, — прошептал Гриша, — ты сделаешь ему операцию, а я буду с бубном танцевать. Вот только где взять солому? Придумал! Я видел целый сноп в том лесу, где мы встретили тётеньку в пижаме!
Мама шикнула на нас.
— К сожалению, нередко бывали и случаи заражения крови, потому что антибиотиков не было и инфекция быстро распространялась.
Я пихнула Гришку и посмотрела на него выразительным взглядом. Не хватало ещё, чтобы у Рисика от танцев с бубнами началось заражение крови! А мама легонько пихнула меня и тоже сделала строгое выражение лица. Слушай, мол!
— Поэтому часто старались предупредить болезнь и носили всевозможные (прозвучало как «всевосмошные») амулеты и обереги («оберэги»), — сообщила Илга. — Вот, например, на этой витрине фигурка женщины, которую нашли в Сибири. Ей уже много тысяч лет! Вот, скажи-ка… — Илга схватила за руку Гришу и подтянула к себе. — Тебе нравится такая женщина? Ты захотел бы на ней жениться?!
— Нет, — покраснел Гриша, — она толстая какая-то… И лица нет никакого. Ужас!
Илга фыркнула и выпустила Гришину руку.
— А в древние времена женились только на таких женщинах. Видишь, какие бёдра! Живот в складках! Вот сколько жира! Значит, она сможет выжить в самых суровых условиях. Видишь, какая огромная грудь! Она сможет прокормить много детей. Десять! Пятнадцать! А что лица нет… Так это значило, что лицо не важно!
— Не-не-не, — покачал Гриша, — не уговаривайте. Я на худой хочу жениться. С красивым лицом. Как мама. Да и пятнадцать детей мне не нужно. Она, может, столько и прокормит… А я их — нет.
Илга снова фыркнула, погладила Гришу по голове и сказала:
— Ответственный. Молодец. Но не шали! Дальше перед вами витрина, в которой вы можете видеть…
— Травницу! — воскликнула я и прижала нос к стеклу.
За стеклом стояла старушка в белом платочке, очень похожая на мастерицу плетения из Лесного музея. У старушки на поясе было лукошко, из которого торчали сухие цветы. Изба тоже была похожа на домики, которые мы видели в Лесном музее, только на стенах были подвешены вверх тормашками пучки трав и ветки с листьями.
— Совершенно верно, — обрадовалась Илга, — с древних времён до наших дней люди ищут тех, кто разбирается в растениях, чтобы исцелиться…
— Вот что нам нужно, — зашептала я Грише. — Травы. Возле дома Илмарса растёт куча всякой травы. Можно насобирать и вылечить Рисика!
— Лучше уж бубен, — проворчал Гриша.
— Прекратите шептаться! — тихо одёрнула нас мама, пока Илга показывала огромную медвежью лапу, которой лечили шаманы. — Лучше записали бы какую-нибудь полезную информацию!
Я раскрыла блокнот и записала: «Рисику надо насобирать трав». Илга тем временем повела нас на следующий этаж, где показывали, как лечили в Средневековье. Я мало что знаю про Средневековье. Кажется, тогда женщины носили длинные платья, а мужчины были рыцарями. Как же удивительно оказалось попасть на улицу самого настоящего средневекового города! В зале темновато. Под ногами у нас булыжники. Кругом — маленькие комнаты в двухэтажном доме. На первом этаже сидели, лежали или стояли средневековые люди. То есть фигуры, их изображающие. Слышались стук копыт, ржание лошади, чьи-то крики, а потом: плюх! Я подняла голову и увидела, что средневековая тётенька выливает на улицу целый тазик помоев.
— У них что, раковин не было? — удивилась я.
— Не было! — подхватила Илга. — И туалетов тоже! Именно поэтому инфекция очень быстро распространялась! Как думаете, какая самая страшная болезнь была в то время?
— Чума, — ответила за нас мама.
— Верно! Вон там, видите, монахини в масках? Они забирают тела умерших от чумы. Выбрасывают их в окно, чтобы не распространять инфекцию по дому. И рисуют на двери букву «P», что значит pestis. По-латыни — «чума». Бубонная чума забрала жизни шестидесяти миллионов человек! А переносили её… крысы!
Мы с Гришей схватились за руки. Даже не стали обсуждать вслух. У Рисика чума! Бубонная! Какой кошмар…
Гриша подбежал к окошку, за которым находилась аптека.
