— Ты не помнишь? — спросила я у Гришки. — Это тот, возле которого мы подра…
Гришки рядом не было. Я поискала его возле карамелек. Там тоже не было. Я нашла глазами маму. Она спрашивала продавщицу про какой-то бальзам. Потом выглянула из магазина. Гришка иногда ждёт нас снаружи: он, как папа, не любит, когда мы долго копаемся и выбираем. Сегодня брата не оказалось и снаружи.
— Мама! — позвала я.
Мама посмотрела на меня рассеянно. Похоже, ещё слушала объяснения про бальзам. Но через пару секунд мы уже бегали с ней по просторному холлу, заглядывая в каждый магазинчик. Было шумно, люди толклись и там, и тут, переговаривались между собой, смеялись.
— Может, он в кафе? — прокричала я маме.
— Как? У него нет денег.
У мамы тряслись руки. Она всё оглядывала и оглядывала толпу.
— Мам, он же… тут? — спросила я.
Мама прикрыла рот рукой.
— Господи, — сказала она, — я… его не вижу… Надо к охраннику… Если…
Мама не договорила, бросилась к эскалатору. А я не могла двинуться с места, хотя мне тоже стало страшно потеряться. Я вдруг вспомнила жуткую картинку из книги «Что делать, если?». Там рассказывалось, что делать, если пристают незнакомые люди. Но самая страшная фраза застряла у меня в голове: «Самые плохие случаи — когда поблизости никого нет… Тут уже мало что можно поделать». И хотя вокруг меня была куча народу, я зарыдала как сумасшедшая. Мне стало так страшно, как никогда в жизни. Весь мир был вокруг меня, а Гришки в нём не было, нигде! И это было ужасно…
— Маша! Маша! Маша! — кричала мама.
Я открыла глаза и увидела, что все на меня смотрят. Ну ладно, не все, а два-три человека. Но главное — мама вела за руку брата. Она тоже плакала, только при этом улыбалась. И люди тоже смотрели на неё и улыбались.
— Вот, — всхлипнула мама, — он на эскалаторе катался.
— Да как ты посмел? — заорала я, и Гришка тоже разревелся и ткнул в меня каким-то листком бумаги.
— Я список твой пошёл искать! Ты же потеряла!
Я тогда просто уткнулась маме в плечо, а она мне — в голову. И Гришка тоже подскочил, утирая слёзы.
— И меня возьмите! Что за обнимашки без меня, — прорыдал он.
Потом мы все успокоились. Мама, правда, отказалась возвращаться в магазин.
— Потом купим сувениры, — сказала она. — Меня ещё немного трясёт. Мне бы сейчас голову под горячую струю воды засунуть.
— А я видел! — обрадовался Гришка. — Там наверху людям моют головы! В парикмахерской! Я видел, когда катался на эскалаторе! То есть когда список искал, — добавил он быстро.
Мама посмотрела на брата с таким видом, словно собиралась сказать «нет», а потом подумала и произнесла:
— Вообще-то у меня в Москве времени на стрижку не будет. Приедем — сразу на дачу. А оттуда пока выберешься…
— Пойдём-пойдём-пойдём, — пропел Гриша и потянул маму за руку.
Он даже принялся подскакивать на одной ножке.
— Ты-то чего так радуешься? — не поняла я. — Если это взрослая парикмахерская, там мультики показывать не будут.
— Я рад, что меня наконец послушались, — объяснил довольный Гриша.
Внезапно мама остановилась и воскликнула:
— Нет! Не могу! А вдруг ты опять куда-то денешься!
— Не денусь, мама, обещаю! Я буду сидеть за твоей спиной и смотреть, как тебя стригут! А ты будешь видеть меня в зеркало! Как привидение!
Мама засмеялась, утирая набежавшие слёзы. А я только головой покачала. Нет, лично я собираюсь быть более строгой матерью, когда вырасту!
В парикмахерской всё было чистым и блестящим, прямо как у хирурга в Музее истории медицины. От стойки администратора по обе стороны тянулись зеркала. Перед ними сидели тётеньки и дяденьки, молодые и не очень, все в фартуках, и волосы у них были мокрые. А за их спинами работали мастера в чёрной униформе. Мама подошла к администратору и попросила её постричь. Администратор сначала нахмурилась, потом провела длиннющим розовым ногтем по расписанию и прокричала куда-то назад:
— Стефания!
Из подсобки вышла огромная-преогромная женщина с чёрными волосами. Её глаза тоже были обведены чем-то чёрным, а губы казались тёмными-тёмными на фоне белого лица. Вылитая злая королева из мультика про Белоснежку. Только та была худющая, а эта большая, как дуб. И ещё она улыбалась.
— Добрый день, вы меня пострижёте? — робко спросила мама.
Стефания развела руками, продолжая улыбаться.
— Вы не понимаете русского, — догадалась мама. — Инглиш?
Та по-прежнему с улыбкой качала головой.
— Да ладно, мам, мы ей знаками покажем, — сказала я. — Мою маму надо подстричь!
Я ткнула в маму пальцем и изобразила ножницы. Стефания улыбнулась ещё шире и закивала. А мама быстро вытащила из кармана резинку и перехватила ею волосы.
— Коротко, — мама постучала ребром ладони по шее чуть ниже уха, — но не слишком. Чтобы можно было носить хвостик.
И она повернулась к Стефании затылком, чтобы показать хвостик. Стефания снова закивала, ухватила маму за локоть и потащила к зеркалу.
— Следи за Гришей! — только и успела крикнуть мне мама.
А чего за ним следить? Брат сам бежал за мамой, как намагниченный. И повторял:
— А вдруг она не поняла? Вдруг маму налысо пострижёт? Вот будет класс! Вот папе-то расскажем!
Стефания усадила маму перед зеркалом. Мама хотела снять резинку с волос, но Стефания её остановила. Достала ножницы из карманчика своего фартука и принялась резать волосы! Не намочив и не распустив хвостика. Мама так и вытаращила глаза. А Стефания хрусь-хрусь! И отрезала. Мама растерянно спросила:
— Всё? Могу идти?
И показала пальцами — мол, «топ-топ»? Тут Стефания так расхохоталась, что я думала, зеркало треснет. Бывают же такие весёлые люди. Маме её смех пошёл на пользу — она и сама улыбнулась, а когда ей помыли голову, то и вовсе успокоилась. Стригли маму долго. Мы немного замучились ждать. Хорошо, у Гриши оказались инопланетяшки из супермаркета. Мы их лепили на спинки кресел и засекали, сколько времени они провисят. Гриша иногда кидал игрушки в холл и выбегал за ними. Я на него не сердилась. Потому что сама уже немного устала. Всё-таки это так утомительно — следить за ребёнком. На ругань уже и сил нет.
А потом к нам подошла мама, и её было не узнать. Волосы у неё стали короткие, но ровные и очень красивые. Как у актрисы по телевизору.
— Я тоже такие хочу, — неожиданно сказала я.
Мама только показала на меня, как Стефания её сразу поняла. Я поскорее вскочила и уселась в кресло, пока Стефания не схватила меня за руку. Не люблю, когда трогают. Стричься тоже не люблю. Но хотелось быть похожей на маму.
