Они залезли и почти сразу вылезли.
— Просто так неинтересно, — объяснил папа. — Весело — на ватрушках. Видите, у всех такие жёлтые ватрушки с чёрными ручками? Давайте раздобудем парочку. Пойду в прокат.
Папа ушёл. Бочка опять жахнула на всех воду, и Гришка снова расстроился, что не успел под неё влезть. А я, наоборот, обрадовалась, что она на меня не вылилась. Быстро побежала к горкам. Скатилась раз, другой. Вижу: бочка перевернётся сейчас. Побежала к Гришке, схватила его за руку:
— Быстрее! Под бочку!
Мы еле успели. Бочка снова ка-а-ак жахнет! Я хотела отскочить, но Гришка вцепился мне в руку.
— Эй! — рассерженно завопила я, отплёвываясь от воды. — Зачем ты меня схватил?!
— Мне страшно!
— А зачем просился?
— Хотелось!
Тут пришёл папа и сказал, что совершенно непонятно, где выдают ватрушки. Зато он видел, что на крутых горках есть красные и синие ватрушки. Сюда их нельзя тащить, а там — можно.
— Идём! — завопил Гриша.
Так они и ушли с папой. А мы остались с мамой.
— Давай ещё раз по реке сплаваем? — предложила мама. — Попробуем без ватрушек.
Мы и попробовали. Плыть-то можно, но всё-таки не очень удобно. Мне вода доходила почти до носа, и мама всё боялась, что я её наглотаюсь. Маме приходилось меня поддерживать, и поэтому почти не получилось плыть самой. А мимо нас все проносились на чудесных жёлтых ватрушках… Река Ориноко делала изгиб и выбиралась на улицу, и люди неслись навстречу свежему ветру и радовались, как здорово им плывётся.
В общем, мы скоро выбрались на берег, как несчастные мокрые мыши… Тут пришли папа и Гриша. Папа был сердитым, а Гришка — обиженным. Выяснилось, что на крутые горки — жуткие очереди. Папа с Гришей договорились, что прокатятся один раз. Выстояли бесконечную очередь. Скатились. И Гриша стал ныть, что хочет ещё раз. А договорились на один раз. Тогда Гриша сказал, что вообще зря приехали в эту Латвию. Вот папа и рассердился. Он не любит, когда нарушают договорённости. И очереди тоже не любит.
— И ватрушек так и нет, — заключила мама.
Удивительное дело эти ватрушки. Ещё утром мы о них знать не знали. А теперь они портят нам жизнь. Ну или настроение. Всё портят.
— Мам, может, ты спросишь, где их берут? — тихо предложила я.
— Не хочу привлекать к себе внимание людей, когда я в купальнике, — отрезала мама.
Папа не хотел спрашивать, потому что он вообще ничего спрашивать не любит. Любит всё сам находить. А если не находит, то и ладно.
Я боялась, что попаду на людей, которые не знают русского. А я даже «извините» по-латышски не выучила. Зря, как выяснилось. Нужное слово оказалось. Ну а Гришке было и так хорошо. Он перестал дуться и побежал скатываться с маленьких горок и играть с мальчишками в водяные пушки.
Вдруг к маме подошла очень низкая тётенька и спросила с акцентом:
— Извините… Ви не знайте… где берут жёлтые круги?
За спиной тётеньки были три абсолютно одинаковые девочки в купальниках разных цветов.
— А это мы сейчас узнаем! — откликнулась мама. Вскочила и подбежала к тому месту, где все вылезали из реки Ориноко. Место это было под мостом. Там как раз выбирались по лесенке старенькая бабушка с внуком. Внук сначала вытолкнул две жёлтые ватрушки, а потом вылез сам.
— Осторожно, Егорушка! Не поскользнись! — воскликнула бабушка.
Мама протянула бабушке руку, и та с благодарностью за неё уцепилась. А когда вылезла, то мама спросила:
— Вы случайно не знаете… Где нам тоже взять вот такие ватрушки?
— Так вы их тут и ждите! — откликнулась удивлённо бабушка. — Смотрите, люди вылезают из реки и оставляют ватрушки для других.
Я даже ахнула от удивления. И как мы раньше не заметили! Под мостом то и дело появлялись новые ватрушки. Правда, тут же их расхватывали другие посетители.
— Возьмите наши, — предложила бабушка. — Мы уже выходим.
— Спасибо! — закричал Гриша, хватая обе. — Одна нам с папой, другая Маше с мамой.
— Ну нет, — сказала мама, забрав у него одну ватрушку и протянув её тётеньке с тройняшками. — Надо с людьми делиться. А мы все можем на одной!
Так мы забрались в воду. Гришка нырнул и оказался внутри ватрушки. Я — сзади. А родители — по бокам. Так мы и поплыли все вместе!
— А чего же они сами из Латвии, а у нас про круги спросили? — удивился Гришка, оглядываясь на тётеньку с тройняшками.
— Бывает, — ответил папа. — Ты ведь про Москву тоже всё-всё не знаешь.
А я кое-что припомнила про маму.
— Ты ж говорила, что не хочешь привлекать внимание людей, когда в купальнике!
— Одно дело — привлекать внимание, а другое — помогать людям, — заявила мама. — Это я хоть в купальнике, хоть в валенках делать люблю.
Как чудесно оказалось плыть всей семьёй на огромной жёлтой ватрушке! Река несла нас всё дальше и дальше, мимо гротов и водопадов, и наконец вынесла на улицу. Мы зажмурились от порыва свежего ветра и все хором закричали:
— Ура-а-а-а!
Мама прикрыла глаза, а папа, наоборот, осматривался и улыбался. Гришка повизгивал от счастья. И вдруг я поняла: неважно, на каких горках кататься в аквапарке — больших или маленьких, крутых или не очень. Самое главное — это проплыть по реке Ориноко вместе, всей семьёй.
Удивительная история Рисика
В последний день в Риге мама вышла на балкон, чтобы снять с верёвки вещи и сложить их в чемодан, и воскликнула:
— Смотрите! Лес купается в солнце!
Солнце и правда светило как сумасшедшее. Папа позвонил Илмарсу, чтобы спросить, как передать ему ключ от квартиры. Тот попросил положить ключ в почтовый ящик, а потом закричал так, что даже мы с Гришкой услышали:
— Солнце! Вы видели, какое солнце! Вам отшень-отшень повезло с погодой!
В последний день мы отправились выполнять две мечты. Одну мою — снова сходить в зоопарк, другую Гришкину — прокатиться по Межапарку на веломобиле. По дороге в зоопарк я рассматривала карту Риги и вдруг обнаружила в ней разговорник. Один столбик — с русскими словами, другой — с латышскими.
— Вовремя! — засмеялась мама. — Нам уезжать, а мы решили на латышском научиться разговаривать.
— Ничего, вдруг вернёмся, — сказал Гриша. — Я вот ещё хочу по Межакатису полазать.
— «Свейки», — прочла я. — Пап, тебе надо было Илмарсу сказать «свейки», когда ты его увидел. Это значит «здравствуйте».
Потом я нашла слово «извините», но прочесть не смогла, слишком сложно. Зато слово «пока» оказалось коротким и смешным. «Чау!»
