— Как в задаче про козу и капусту, — сказал Гриша.
— Мятный чай! — догадалась я. — Его пьют все.
— А по дороге зайдём в супермаркет за булочками с корицей, — завершила мама. — Их тоже едят все.
В магазине мы купили не только булочки. Мама положила в корзинку три мотка шерстяных ниток — зелёные, синие и голубые. Их в списке не было, но у мамы был такой счастливый вид, когда она покупала нитки, что с ней никто не стал спорить.
— Ты свяжешь мне покрывало? — спросил Гриша. — Нет, лучше такой огромный носок. Чтобы я в него целиком поместился. И на молнии. Чтобы он закрывался на макушке.
— Глупость какая, — проворчала я. — Куда ты будешь ходить в таком носке? Лучше пусть мама свяжет нам свитеры на первое сентября. А то вдруг будет холодно, когда мы пойдём в школу…
— Спицы-то я не купила, — тихо сказала мама.
— Зачем тогда тебе мотки? — хором спросили мы.
— Не знаю, — призналась мама. — Они были такие хорошенькие. Я не смогла пройти мимо них. Иногда ужасно хочется чего-то красивого, хоть и бесполезного.
— Мам, дай пять! — закричал Гриша, подпрыгивая, а я только покачала головой.
— Ну ма-амочка. Вся в сыночка, — проворчала я. — Одна я в этой семейке терпеть не могу ничего бесполезного. И ещё папа.
Межапаркс начинался с широченной асфальтированной дороги, по которой гуляли, бегали, прыгали, катались на велосипедах и веломобилях разные люди. На ней же стояли тележки с воздушной ватой и леденцами. Гришка просить ничего не стал — говорил только про кошачью тропу и без конца спрашивал, не свалится ли он с неё. От большой дороги убегали маленькие дорожки. По ним гуляли те, кому не на чем было ехать. Например, мамы с малышами и старички со старушками.
Получалось, что по большой дороге все двигались быстро, а по маленьким — медленно. Мы сошли на маленькую дорожку и затопали быстро. Особенно я. Хотелось побыстрее покончить с этой бесполезной затеей.
Вдоль дорожек росли наши друзья — гигантские сосны, облитые солнечной глазурью. Сегодня солнце светило не так, как вчера, а пятнышками, отчего сосны немного напоминали жирафов из зоопарка. Мама углядела в одном пятнышке срезанный сучок и сказала, что он похож на дверку в домик лесной феи. Гриша забыл про тропу и стал расспрашивать, что там в домике. А я наконец заметила жёлтую вывеску, на которой был нарисован довольно страшный зелёный кот с диким взглядом. Рядом было название.
— «Межакакис», — с изумлением прочла я буквы, похожие на английские. — А ты говорила «катис»…
— «Какис», — покатился со смеху Гриша.
— Читается «катис», — строго сказала мама. — Наверное, он за этим поворотом.
Но за поворотом оказалась ещё одна вывеска. А за ней ещё. Дорога к этой кошачьей тропе была бесконечной! У меня заныли ноги. Термос казался невыносимо тяжёлым.
— Может, возьмём напрокат веломобиль? — спросил Гриша с надеждой.
— Вот приедет папа, вернёмся сюда и покатаемся на них, — пообещала мама. — А до Межакатиса ещё немного осталось. Наверное…
Мы всё шли и шли, а люди кругом ехали на своих веломобилях, смеялись и ели мороженое. Пахло зоопарком, он и правда был совсем рядом.
Наконец мы добрались до Межакатиса.
Удивительное это было место. Я таких ещё не видела. Сосны были настолько высокими, что казалось, их верхушки упираются в небо. Между соснами были натянуты канаты, лестницы, верёвочные мосты и сетки, и по ним лазали люди: взрослые и дети. Все приспособления висели довольно высоко над землёй. Чтобы посмотреть на них, даже маме пришлось задирать голову.
— Я боюсь, — побледнел Гриша, — не хочу свалиться!
— Так они пристёгнуты все. Специальными ремешками. С карабинами, — пригляделась мама.
Тем временем я нашла табличку. На ней было нарисовано, какая трасса кому подходит по росту. Гришке подходила самая низкая — зелёная. Когда я ему сказала об этом, он поднял руки и привстал на цыпочки.
— А так? — спросил брат.
Мама молча указала ему на чёрную трассу, мостики которой висели почти на самых верхушках. Гриша тут же опустил руки.
Мама подошла к избушке, стоявшей посреди парка, и оплатила Гришке три часа бродилок.
— Три часа? — ахнула я. — Мне ждать его три часа?!
Настроение у меня совсем испортилось.
Мама хотела что-то ответить, но Гришка потащил её к инструктору. Тот надел на Гришу ремешки с карабинами и объяснил, что наверху есть разноцветные тросы. К жёлтому тросу нужно прикрепить жёлтый карабин, к синему — синий.
— Обязательно слушай карабины! — строго сказал инструктор. — Они должны щёлкнуть. Если щелчка не было — это сигнал! Надо снять и надеть ещё раз. Понял? Карабины должны быть закрыты до конца.
— Гриша, ты слышишь? Слушай инструктора! Слушай карабин! Его надо слушать! Он должен быть слышным! — затараторила испуганно мама.
Когда она начинает повторять слова или путаться в них, мы с папой дразним её, что она «писатель на отдыхе». Сейчас же у меня не было настроения шутить. Да и она не улыбается. Всё трясётся за своего Гришеньку, а про меня забыла!
А Гришенька быстро прошёл тренировочную трассу, спустился по тарзанке, которая эту трассу заканчивала, и сказал, что готов к настоящей, зелёной.
— Видели? — с восторгом спросил брат. — Там в конце длинная-предлинная тарзанка и сетка, куда можно упасть! Класс! Я стану самой настоящей кошкой!
Он довольно бодро забрался наверх по доске с железными «лапками», на которые нужно было наступать ногами. Добравшись до деревянного мостика, Гришка посмотрел на маму, показал ей большой палец и прокричал нам:
— Адьос, амигос!
Так говорит герой его любимого комикса «Кальвин и Хоббс. Все дни забиты до предела».
Потом брат перевесил карабины, куда нужно, занёс ногу над верёвочным мостом и… поставил обратно. Оглянулся на нас и закричал:
— Мама! Я не могу!
— Ну слезай, — растерялась мама.
— Тоже не могу!
Гришка чуть не плакал. Его обгоняли какие-то девочки. Ловко обходили с разных сторон и ползли дальше по верёвкам. А он стоял и кусал губы.
— Помоги мне! — крикнул Гриша.
— Как? — поразилась мама. — Я не могу за тобой полезть!
— Почему?
— Ну… я не умею!
— А я боюсь!
— Ну вот, — пробормотала мама, оглядываясь. — Что делать-то!
— Гришка! — закричала я. — Давай лезь! Ты сможешь! Когда мы играем, я ёж, а ты котик. Значит, ты сможешь полезть по кошачьей тропе!
