— Если с ним все в порядке, тогда почему ты меня игнорируешь, не отвечая на звонки?
— Хороший вопрос, — пытаюсь пошутить, совсем забывая, что отключила звук. — Может, потому что ты не звонил, — иду в зал, слыша, как Аронов раздевается и идет за мной. Беру с дивана телефон и замечаю десять пропущенных от Аронова.
— Извини, телефон был выключен, — выдыхаю, не понимая его недовольства, закашливаюсь, чувствуя раздирающую боль. Аронов прищуривает глаза, а потом снимает пальто, небрежно кидая его в кресло. И мне уже страшно, когда он решительно идет на меня. На нем дорогой костюм, запонки из белого золота, часы, стоимостью в мою годовую зарплату, и это все очень контрастирует с моей небольшой квартирой и обстановкой. Я помню, как живет Виталий, его огромную квартиру и вещи, к которым страшно прикасаться. Его жилье похоже на картинку из глянцевого журнала дорогих интерьеров, а моя квартира — на среднестатистическую советскую коммуналку. Он прикасается к моему лбу, щекам и хмурится.
— Почему ты встала? Ты принимала лекарства?
— А зачем ты сломал Сергею нос? Он заявит в полицию. И это не пустые угрозы, он может, — лучшая защита — нападение. Меня раздражает его повелительная забота, словно он злится из-за моей болезни. Будто он планировал сегодня минет, но я его подвела.
— Когда ты его видела? Он приближался к тебе? — с раздражением спрашивает Аронов.
— Он звонил, собственно, потому я и отключила телефон. Звонил и угрожал. Зачем ты его трогал?
— Чтобы он не трогал тебя! Или ты хотела продолжить общение? Накрыло ностальгией по бывшему? — его глаза темнеют, в них разрастается бездна.
— Меня ничем не накрывало! Я просто хочу жить спокойно! — меня немного пошатывает, и я хриплю от боли в горле.
— По-моему, я делаю всё, чтобы ты так жила.
— Да, делаешь, спасибо. Ты можешь на меня так не смотреть и не командовать, показывая свое раздражение от того, что я больна? Я не виновата. Я бы сама вылечилась, — уже шепчу я, не в силах говорить нормально.
Сажусь на диван, откидываясь на спинку, чувствуя, как меня вновь морозит.
— Мам, кто это? — поднимаю голову и вижу на пороге сына, который с недоверием рассматривает Аронова.
— Это…, - вот зачем Виталий явился?! Что я должна сейчас сказать сыну?!
— Я друг твоей мамы, мы вместе работаем. Она заболела, а я пришел ее проведать, — четко поясняет Виталий. — А ты, наверное, Андрей? — сын кивает, посматривая на меня. — Я Виталий, — он подходит к моему сыну и, как взрослому, протягивает ему руку для мужского приветствия. Смотрю на них и понимаю, что хочу, чтобы мой сын вырос именно с такими, с жёстким и волевым характером. В нашем мире без этого никак. — Мама ужинала?
— Нет, я оставил ей пирожных, но она не хочет, — сразу сдает меня сын.
— Это плохо. Она больна и ей надо есть, даже если она не хочет. Ты, как мужчина в доме, должен за этим следить, контролируя ее, — вполне серьезно заявляет Виталий. Аронов вынимает из кармана телефон, кого-то набирает, лениво рассматривая комнату, и задерживается глазами на большом фото, где я и Андрюша, когда сыну всего полгода. Там я выгляжу совсем девчонкой с круглыми щеками. Я держу сына и целую его в носик, а он смеётся. Маме нравится эта фотография, поэтому она висит здесь. Слабость опять возвращается, тело начинает ныть, а комната — плыть. Холодно и я вновь натягиваю на себя плед. Спать не хочется, но веки становятся тяжелые, и я закрываю глаза.
— Можно нам бульон, овощи на гриле, мясо по-мексикански, ваш фирменный хлеб и… Что ты любишь?
— Пиццу, — отвечает Андрюша. — и молочный коктейль. Аронов добавляет в заказ пиццу и коктейль и скидывает звонок. Если бы меня не морозило и не ныло все тело, а голова была ясной, я бы возмутилась, поскольку это моя территория. Нельзя близко знакомить любовника с сыном!
— Лена, открой глаза! — опять властный приказной тон, и я со стоном подчиняюсь. Не заметила, как Виталий подошёл близко, облокотился рукой на спинку и смотрит в глаза. — Ты пила таблетки? — киваю. — Горло обработала?
— Нет, сначала хотела выпить чаю, — закрываю глаза не в силах выносить этот тяжелый взгляд.
— Пошли, Андрей, покажешь мне, что и где у вас на кухне.
Вновь закрываю глаза и уже через минуту куда-то проваливаюсь, прекращая чувствовать тело…
ГЛАВА 15
Виталий
Иногда мы совершаем необъяснимые нерациональные поступки, а потом сами не можем объяснить, зачем это сделали. Вот и я смотрю в окно малогабаритной квартиры, пью кофе из чашки с сердечками и не понимаю — какого черта я делаю?! Оглядываю маленькую, но аккуратную кухню, как у моей бабушки в детстве. Баночки, салфеточки, прихватки, сервиз на полке, и я посреди этого в полной растерянности.
Все началось с того, что я просто хотел позвонить и узнать, как она себя чувствует. Простой жест вежливости. Елена не брала трубку и это раздражало, я звонил и звонил, приходя в ярость. Потом вспомнил ее ублюдочного мужа, который что-то кричал, что мы пожалеем. Пустые угрозы гнилого мужика, который даже не может ответить за свои шакальи поступки. Я не придал этому значения, видел, насколько он труслив. Сам не заметил, как оказался возле дома Елены. Это сейчас я понимаю, что мог послать Артема, да хоть всю службу безопасности, а не ехать лично. И вот я, вроде, убедился, что с ней все в порядке, казалось, можно было удалиться, но нет, я придумал, что ей плохо и не смог оставить Елену одну. А мог отправить к ней врача, да хоть всю клинику! Какое-то временное помешательство! Непонятный, ненормальный порыв, который выбивает меня из колеи и лишает равновесия.
Возможно, я не совсем нормальный. Но я никогда не путаю чувства, и мне совсем не нравится мой поступок. Что я сделал не так? С моей стороны это выглядело как забота. Но забота бывает разной: близкой и удаленной. Почему я не остановился на удаленной? Отпиваю кофе, закрываю глаза, глубоко вдыхаю, пытаясь привести мысли в порядок. Моя машина внизу, стоит спуститься и уехать отсюда. Но я жду, когда проснется Лена. И будить не хочу, потому что она больна. Смертельно хочется курить. Хотя я не курил уже лет пять. А сейчас вдруг неожиданно хочется втянуть в себя горький дым.
Слышу позади себя шорох и оборачиваюсь, на пороге кухни стоит сын Лены. Забавный малый, похож на Лену, хорошо воспитан и немного стеснителен, смотрит на меня настороженно и переминается с ноги на ногу. И это еще один мой прокол. Я не планировал знакомиться с ее сыном! Это что-то личное. Это ее территория и жизнь, которая меня не должна касаться.
— Доброе утро, — вежливо произносит малой, подходит к кувшину и наливает себе стакан воды.
— Доброе, — киваю пацану, допивая кофе, замечая, что мальчик меня внимательно рассматривает, задерживаясь на шрамах на руках.
— А где вы спали? — хороший вопрос. А я вообще не спал, я задавался вопросом — «В какой момент все пошло не так?» Меня накрывает злостью на самого себя. Я сам обозначил границы и сам же безбожно их нарушил. И кроме как «помешательством» больше ничем не могу это объяснить.
