— По какой причине? — спрашиваю я, пытаться держать лицо и не показывать паники, которая нарастает волнами. В голове уже крутятся новые поиски работы, ипотека, Андрюшка и мама. Мы и так еле сводим концы с концами, отказывая себе в простых вещах. Питание диетическое, одежда подешевле и только по необходимости, вкусности только на праздники, потому что я начала собирать матери на операцию. А что сейчас?!
— Ты совершила ошибку, — пододвигает ко мне папку с платежками. — И это чуть дорого не обошлось нашей компании. Скажи спасибо, что я вовремя это заметил, а то на тебя бы еще и огромный долг повесили.
— Где? — хватаю папку, начиная просматривать бумаги. — Этого не может быть, я пересчитывала несколько раз, — цифры расплываются перед глазами, но уже по верхней таблице я вижу, что ее составляла не я. Точнее кто-то заменил несколько цифр. — Это не мои расчеты! — поднимаю глаза на Федора Егорыча, и ловлю скептическую ухмылку.
— Ну конечно. А чьи же еще? Кроме тебя этим никто не занимался, я настолько тебе доверял, что даже не проверил перед отправкой. Сегодня на утреннем собрании глава нашей компании Виталий Андреевич приказал наказать виновных. Я тебя еще выгораживал, добиваясь увольнения по собственному, чтобы ты, дура, нашла себе другую работу. А она еще отнекивается, я бы на твоем месте молча собрал вещи и ушел по-тихому.
— Но я правда невиновна! Это не моя таблица, точнее моя, но я точно помню здесь другие цифры! — продолжаю оправдываться, немного повышая голос, потому что паника уже достигла пика. Я не могу потерять эту работу, тем более вот так — не по своей вине!
— Нет, вы посмотрите на нее! — уже кричит на меня начальник, поднимается с места и выдергивает из моих рук папку. — Я хотел по-хорошему. Либо ты сейчас пишешь по собственному, либо я увольняю тебя по статье! — я смотрю ему в глаза и начинаю соображать, в чем дело. Конечно, меня подставили, чтобы посадить на мое место Александру! Вот почему она ухмылялась все утро и интересовалась моим креслом. Внутри что-то щелкает, и я истерично усмехаюсь, поднимаюсь со стула, вызывая удивление начальника.
— У нее же ума, как у утки! — смело выдаю я, потому что терять мне уже нечего.
— У кого? — делает вид, что не понимает.
— У любовницы вашей, которую вы ставите на мое место! Будете выполнять всю ее работу сами? — приподнимаю брови, и уже сама язвительно усмехаюсь, хотя к горлу поступает ком, и глаза уже давно щиплет от подступающих слез.
— Да что ты себе позволяешь! Я же могу сделать так, что тебя уборщицей никуда не возьмут, — сквозь зубы проговаривает начальник, потому что я попала в точку. Какая-то дешевая шлюшка посадила его на секс и теперь этот похотливый козел готов на все, лишь бы не лишиться ее рта и прочих прелестей. Меня просто тошнит от этого!
Ничего больше не говорю, сжимая губы, потому что статья мне ни к чему. Быстро выхожу их кабинета, но на эмоциях громко хлопаю дверью, так что все сотрудники оборачиваются. Но мне уже все равно, ничего не вижу. Меня накрывает злостью, яростью за то, что из-за чьих-то сексуальных утех я лишилась очень нужной мне работы, средств к существованию! Быстро подхожу к столу Александры, которая продолжает злорадно улыбаться, прикрывая улыбку рукой, хватаю ее кофе и заливаю все бумаги на ее столе! Горячий напиток попадает на ее белоснежные брюки, и она с визгом соскакивает с места!
— Ты ненормальная! — визжит эта потаскушка.
— Мою ненормальность еще можно вылечить, а вот твое бл*дство никогда! — я почти не ругаюсь, никогда и не при каких обстоятельствах, но сегодня в меня что-то вселяется, и я уже не слежу за словами и действиями. Когда рушится жизнь, уже не до правил приличия. Все, дальше мне хочется рыдать, поэтому я быстро ухожу в туалет, чтобы эти твари не видели моих слез.
Запираюсь в тесном туалете, облокачиваюсь на раковину и начинаю плакать, сначала тихо, почти беззвучно, чувствуя, как горячие слезы стекают по щекам. А потом вспоминаю, как мучается мама, о том, что обещала Андрюше на день рождения телефон, потому что у всех одноклассников есть, а у моего сына простой кнопочный, об ипотеке, и вою, закусывая собственную ладонь. Понимаю, что нужно успокоиться и выйти их этого здания с гордо поднятой головой, а не заплаканной, но ничего не могу с собой поделать. Рыдания вырываются сами по себе, и я уже никак не могу остановиться, наоборот внутри все рвется наружу, сдавливая грудь, перекрывая дыхание до головокружения.
— Лен! Леночка, открой, пожалуйста! — слышу за дверью голос Кристины, пытаюсь утереть слезы, но размазываю дешевую косметику по лицу. Открываю подруге, и начинаю умываться, потому что глаза нещадно щиплет от попавшей туши.
— Тебя уволили?
— Да, — отвечаю я, шмыгая носом, беру бумажные полотенца и вытираю губную помаду.
— Почему? — спрашивает подруга, успокаивающе поглаживая меня по спине.
— Потому что кто-то учится, заканчивая институты с красным дипломом, набирается опыта, пашет, а кто-то умело отсасывает, не жалея горла, — Кристина прыскает от смеха и тут же делает серьезное лицо.
— Эта курица бегает там, как ошпаренная, — сообщает она. Полностью смываю косметику, промакиваю лицо полотенцем и облокачиваюсь на холодную кафельную стену, смотря в потолок.
— Что мне теперь делать? Я такой работы больше не найду. И все бы ничего, но матери срочно нужна операция, боли с каждым разом сильнее, она иногда воет по ночам в подушку, и я вместе с ней за стенкой. Квоты пока нет и очередь неимоверная… — выдыхаю я. — Я даже квартиру продать не могу, потому что она тоже пока не моя! — зажмуриваю глаза, понимая, что подруга и так все знает, да и у нее свои проблемы.
— А как он объяснил твое увольнение? — и я рассказываю про таблицы, про числа, чувствуя, как на меня обрушивается усталость, резко, волной, и накрывает беспомощностью и безысходностью.
— Так ты не виновата! И можешь это доказать?!
— Кому?! — горько усмехаюсь, качая головой.
— Как кому?! Главе, — Кристинка указывает наверх, словно на Бога, хотя Виталий Андреевич занимает левое крыло.
— Думаешь, он ждет меня там? Нужна я ему. Меня даже не примут!
— Но ты же ничего не теряешь! — подруга загорается идеей. — А вдруг примет, а вдруг получится. Расскажешь ему про таблицы, докажешь, что все внесла правильно и это подстава, расскажешь про их шашни.
— Не знаю, я никогда с ним не сталкивалась. Но, говорят, он высокомерный и очень неприятный тип. Хотя, мне действительно нечего терять…, - выдыхаю я потому что внутри появляется маленькая надежда. Может, справедливость все-таки есть? — У тебя есть косметика? — спрашиваю я, поправляя прическу, перекидывая волосы на плечо, — Кристина кивает и выбегает из туалета. Ничего у меня не получится. Сказок не бывает, меня даже на порог кабинета не впустят. Кто я такая! Но если не попробую, буду потом жалеть. Выхода у меня нет, иначе настанет очень черная полоса.
ГЛАВА 3
Виталий
