— Знаете что, мне совершенно неинтересна беседа с вами, и неприятно ваше общество, — отвечаю я, вновь впихиваю ей в руки бокал, и встаю с дивана. Направляюсь в холл, чтобы узнать, где находится туалет. А в голове все равно крутятся, как на репите, слова Белинской — «Слишком глубока его душевная травма и вина за смерть Милы». Кто такая эта Мила?! И почему Виталий винит себя в ее смерти?!
Оглядываюсь по сторонам в поисках девушки, которая нас встречала, но в холле полная тишина. Подхожу к гардеробу, где висят наши вещи и слышу, как трезвонит мой телефон. Прохожу туда, достаю телефон и понимаю, что звонила соседка, которая сидит с Андрюшкой, и это уже ее десятый звонок. Я ещё ничего не знаю, но сердце начинает нервно колотиться. А внутри нарастает нехорошее предчувствие. Соседка долго не берет трубку, заставляя меня разнервничаться ещё больше. Пытаюсь успокоиться, дышу, набирая Валю ещё раз.
— Да, Елена, — мне не нравится подавленный голос соседки.
— Валя, что случилось?! — зачем-то кричу я, словно она глухая.
— Лен… По дороге домой мы попали в аварию. В нас въехала машина, — всхлипывает, подруга.
— Что с Андрюшей?! — срываю с вешалки свое пальто и несусь на улицу, забывая обо всем на свете!
— Я пока не знаю, их забрали врачи, пока ничего не говорят! — соседка начинает плакать. В общем, приезжай в первую городскую больницу! — Валя скидывает звонок. А я растерянно смотрю по сторонам. Внутри все трясется и скручивает, сердце стучит в уже где-то в висках.
Сажусь в первое попавшее такси, называю водителю больницу, но машина не успевает тронуться с места. Дверь резко распахивается и меня рывком вытаскивают из такси.
— Какого хрена ты делаешь?! Ведешь себя как малолетняя истеричка! — кидает мне Виталий. Он без верхней одежды, в одном распахнутом костюме и очень зол, а я ничего не соображаю и даже не чувствую, с какой силой он сдавливает мои плечи. — Что такого наговорила тебе Екатерина?! Да если и так, я уже повторял — твоя ревность неуместная! Ты меня разочаровываешь, Елена! — отталкивает меня, и я вжимаюсь в такси.
— Да какая к черту Екатерина?! — кричу ему в лицо, чувствуя, как на нервах из глаз брызжут слезы. — У меня сын попал в аварию, мне нужно в больницу! — разворачиваюсь, вновь открываю дверцу машины, но Виталий опять резко разворачивает меня к себе и тащит за собой вглубь стоянки.
— Какого хрена ты убегаешь и не говоришь об этом мне?! — раздражённо говорит он, сдавливая мою руку, а я ничего не отвечаю, бегу за ним, подворачивая ногу из-за туфлей на каблуках, сейчас главное быстрее добраться до больницы и понять, что с моим сыном.
ГЛАВА 21
Виталий
Не помню, когда последний раз так эмоционировал. Я просто взорвался от разочарования! Мне казалось, Елена умнее и прекрасно понимает, что Белинская для меня ничего не значит, я уже несколько раз ей объяснил, что в определенные периоды моей жизни рядом со мной всегда одна женщина, и я не приемлю игру на два фронта. Но женщины с другой планеты, мне кажется, что они даже с другой параллельной реальности и воспринимают всю информацию по-другому.
Это выглядело глупо и раздражающе. Пока я беседовал с Абрамовым, к Елене подсела Белинская и что-то нашёптывала, снисходительно улыбалась. Я не знал, что она говорила, но мне была интересна реакция Елены. Она тоже фальшиво улыбалась, принимая правила нашего общества «фальшь и неприкрытая лесть — на первом месте». Каждый пытается найти в собеседнике слабое место и бить по нему, широко улыбаясь и преподнося все как добродетель. Если ты сильный, ты не воспринимаешь это всерьез или бьешь в ответ, если слабый и ведёшься на все, то общество тебя пережевывает и выплевывает. Так вот, Елена велась, хотя старалась этого не показывать. Она дала реакцию, которой добивалась Белинская, показав свою неуверенность и уязвимость, в прямом смысле сбежав из зала.
Первые десять минут я ждал, что Елена вернётся. Но этого не случилось. Я не планировал бежать за ней и потакать истерикам. Снова злился, чувствуя, как эмоции выходят из-под контроля. Вышел, осмотрел холл, надеясь на то, что Елена в дамской комнате, но нет, бл*дь, она сломя голову выскочила из зала.
Я сорвался от едкого разочарования и зачем-то помчался за Еленой, а потом осознал, что именно в этот момент нарушаю свои принципы — не останавливать тех, кто хочет от меня убежать. Не догонять женщин, которые хотят уйти из моей жизни. Моя дверь всегда открыта для тех, кто хочет уйти, но вернуться уже невозможно. А когда понял, что она бежала вовсе не от меня, немного выдохнул, но опять пришел в ярость от того, что Елена не пришла ко мне, или хотя бы к моей машине с водителем, а вновь решила взвалить все на себя. Нет, я не сужу ее как мать. Это инстинкт — бежать сломя голову, спасая своего ребенка. Сам не пойму, почему меня раздражает то, что на подсознательном уровне она не видит во мне защиты или не доверяет.
И вот мы в больнице, с пацаном все сравнительно хорошо, не считая перелома бедра и сильного испуга. Но это самое легкое, что ему могло грозить. Удар пришелся на сторону детей. Соседке Кристины повезло меньше, одному из близнецов сделали операцию, но все прошло успешно. Я поговорил с врачом, убедился, что здесь довольно грамотные и опытные специалисты. Настоятельно попросил завотделением лично наблюдать мальчика, и перевел ребенка в отдельную комфортную палату.
И вот, казалось бы, и все, моя миссия выполнена, и я могу ехать отдыхать, дальше Елена позаботится о мальчишке сама, на всякий случай у нее будет Артем. Но нет же, я как идиот сижу в машине возле больницы и пытаюсь понять, зачем я это делаю.
На улице светает, Елена провела в больнице всю ночь и очень устала. И меня, бл*ть, беспокоит этот факт! Под утро договариваюсь с собой, что это простая забота, как о человеке или сострадание, и направляюсь в отделение, где лежит сын Лены. Тихо приоткрываю дверь палаты и вижу, что мальчик спит, как и Лена. Она уснула в кресле. В красивом платье, с уже испорченной прической и размазанной косметикой. Без серёжек! Ещё ни одна женщина не отказывалась принять от меня украшения. Я думал Елене понравится, но нет же, она пыталась мне их вернуть. Пришлось вручить ей их в грубой форме. Мне все чаще кажется, что я ошибся с выбором женщины. Елена не укладывается в мои рамки и переходит границы. Но с другой стороны она наполнила мою жизнь хоть каким-то смыслом. Ее характер вызывает бурю эмоций — давно со мной такого не было.
Тихо подхожу к Лене, и убираю волосы с ее лица, намеренно задевая щеку, висок. Елена вздрагивает, просыпаясь и тут же переводит взгляд на мирно спящего сына. Как мать она прекрасна.
— Что случилось? — спросонья шепчет она.
— Все хорошо. Пошли выпьем кофе? — предлагаю. Она хмурится, и снова смотрит на сына. Елена плакала, переживая за ребёнка, поэтому на ее глазах подтёки от косметики. Я беру с тумбы влажные салфетки, и сам стираю следы слез с ее щек. — Не переживай, я узнавал, ему вкололи обезболивающее со снотворным. Он будет долго спать. Пошли, — не жду ответа, хватаю за руку и тяну за собой. Мы выходим в коридор, и я замечаю, что она хромает.
