Аронов как всегда держит меня на грани, дарит неземное удовольствие, но не дает перешагнуть грань. Он откровенно глубоко вдыхает мой запах, слизывает мою влагу и слегка кусает клитор. Рычит, и с силой нажимает на живот, когда я извиваюсь, не в силах больше этого терпеть. Опять мучает, подключает пальцы, толкается в меня добавляя второй, третий, растягивает лоно, нажимает на нужные точки. Я уже не просто дрожу, меня бьёт крупной дрожью. Я теряюсь в пространстве, чувствуя только свое тело, которое рвется. Кожа горит и покалывает, выступают капельки пота, все пульсирует и в ушах звенит. На самом деле мне нравится это предоргазменное дикое состояние, которое принесет потом острую болезненную, но такую сладкую вспышку удовольствия. Кажется, что только Аронов научил меня по-настоящему кончать, а все, что было до этого — суррогаты.
— Виталий! — вскрикиваю. — Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…, - прошу задыхаясь, потому что больше не выдерживаю этой пытки. И в ту же секунду он отстраняется от меня, нависает надо мной, обхватывая скулы, сжимает, заставляя смотреть в глаза.
— Леночка научилась просить? — возбуждённо усмехается, как довольный хищник. — Умница, — а мне кажется я сейчас разрыдаюсь от того, что он остановился. И Аронов видит мое состояние. Он подхватывает меня за талию и резко переворачивает на живот. Я уже не в состоянии себя контролировать и что-либо соображать. Виталий вертит меня как куклу. Поднимает бедра, наклоняется, нажимая на спину, вынуждая упасть головой на подушку и вцепиться в наволочку.
Его сильные руки стискивают мои бедра, каменный член упирается в мокрое лоно. Рывок, и он внутри меня. Я кричу, сокращаюсь и… Боже… кончаю в судорогах. В глазах заезды, в ушах звенит, по телу разливается чистый экстаз, все пульсирует, и я теряю ориентацию, улетая в рай.
Виталий рычит от нетерпения, удерживая мои бедра, не позволяя упасть, начинает двигаться, сразу быстро и мощно. А я так не могу! Тело очень чувствительно сейчас, меня передергивает от каждого его толчка.
— Господи… остановись… пожалуйста! — прошу я, потому что это слишком чувствительно. — Я больше не выдержу! Дай мне несколько минут… — тело сопротивляется, мышцы лона сжимаются. Но Виталий с силой и хриплым стоном рвется в меня еще сильнее, мощнее, глубже.
— Терпи, моя хорошая. Ты выдержишь! — приказывает он, вжимая меня в подушку. — Сейчас будет ещё волна, — и я терплю, закусывая наволочку, мыча в подушку, пытаясь перетерпеть острые ощущения. Но мне нравится его животная мощь, с которой он рвется в меня, оставляя синяки на бедрах.
В какой-то момент нарастает новое возбуждение, разливаясь по телу ещё более горячей волной, и я уже скулю от очередного экстаза. Он не щадит меня, врываясь в меня очень глубоко, причиняя сладкую боль, кажется его член становится твёрже, больше, увеличиваясь, пульсируя внутри меня. Толчок, ещё и ещё… тело немеет, а потом взрывается и кажется на минуту я теряю сознание и улетаю. Меня нет, я растворилась в остром сладком и болезненном оргазме, слыша только его хриплый стон, чувствуя, как горячая сперма заполняет меня. А дальше я отключаюсь… Да! Это то, что я хотела почувствовать. И мне хочется сказать ему спасибо за то, что дал мне себя и показал свои эмоции.
Я прихожу в себя от того, что Виталий убирает мои влажные волосы с лица и тянет к себе на грудь, удобнее устраиваясь на подушках. Я слышу хаотичный стук его сердца и то, как он пытается справиться с дыханием, тоже приходя в себя. Я ещё летаю, не чувствую тела, я в невесомости, в полной эйфории и мне хорошо. Виталий водит пальцами по моей спине, вырисовывая на ней свои узоры, а я лениво целую его шрамы на груди, водя по ним губами. Говорить совсем не хочется, хотя в голове много вопросов. Но я знаю все ответы. Будет больно и моя смерть уже близка. Этот мужик, как и обещал, оторвет меня от себя с мясом и кровью, а сейчас он пытается все это компенсировать своей открытостью, лаской и теплотой. Мы никогда вот так долго и расслабленно не были близки после секса. Создаётся иллюзия счастья и умиротворения. Иллюзия любви. Иллюзия нашей нерушимой связи. И я благодарна ему за то, что он мне ее даёт.
ГЛАВА 25
Елена
Мы сами не заметили, как уснули. Я отчаянно боролась со сном. Мне не хотелось терять ни секунды рядом с Виталием. Мне хотелось дышать им, чувствовать его, изучить каждый кусочек его тела, чтобы навсегда запомнить. Мне было нещадно мало этого мужчины. Но я уснула под его ласки, невесомые прикосновения, размеренное дыхание и ровный стук сердца…
Где-то на подсознательном уровне я чувствовала его рядом даже во сне. Учитывая, что мы заснули под утро, я все равно проспала очень мало. Долго лежала в кровати и почти не дыша рассматривала спокойно спящего Виталия. Даже во сне он все равно опасный хищник, такой сильный, мощный, размеренно дышащий, притягательный и одновременно пугающий. Разглядываю его тело, лицо, губы, щетину, шрамы, и зажмуриваю глаза — он не красавчик, Аронов невероятный. В нем чисто мужской животный магнетизм, от которого я схожу с ума. Хочется вновь почувствовать его руки и губы, пальцы покалывает от желания вновь прикоснуться к нему и ласкать самой, но я не хочу его будить. Неизвестно, что несет мне его пробуждение и осознание произошедшего.
Ложусь на бок рядом с ним, продолжая рассматривать Виталия, глубоко вдыхая запах его тела и нашего секса. Тело немного ломит, между ног саднит от грубых вторжений, но это так приятно, осознавать, что тебя пусть физически, но любили этой ночью. Никогда не пожалею о том, что между нами было. Наверное, таких мужчин никому и никогда не удавалось приручить — и мне не под силу. Хищник не позволит.
Его ресницы подрагивают, а брови сходятся на переносице. Вздрагиваю, когда Виталий резко поворачивается на бок, потом на другой, начиная метаться по кровати.
— Ммм, — стонет он сквозь зубы. — Ммм! — громче, как раненое животное, на его лбу и над верхней губой выступают капельки пота, а ладони стискивают простынь до побеления костяшек. Аронов часто и тяжело дышит, словно задыхается, продолжая метаться по кровати и надрывно стонать, так и не просыпаясь. Это не просто кошмарный сон. Это какой-то приступ невероятной пронзительной боли. Мне самой страшно и больно, словно меня ломает вместе с ним. И это не аллегория, я физически чувствую, как меня ломает, сердце заходится аритмией и становится нечем дышать.
Нависаю над Виталием, обхватываю ладонями его скорченное в гримасе боли лицо, но он дергается, взмахивая рукой с такой силой, что я отлетаю назад, почти падая с кровати. Им движет ненормальная, нечеловеческая сила.
— Нет! — вдруг четко кричит он. — Нет! Нет! — выгибается, напрягая все мышцы, словно его тело сводит судорогой. Вновь нависаю над Виталием, опять обхватываю его лицо и крепко держу.
— Виталий, Виталий! — зову его, глажу, опускаю ладони на грудь, чувствуя, как разрывается его сердце. — Виталий! Пожалуйста, — из глаз брызжут слезы. Его вновь выгибает, всплеск руками и меня снова отшвыривает назад.
— Ммм, нет…, - задыхается, хватая ртом воздух. — Милана! — громко кричит женское имя, которое разрывает мне сердце. Меня саму уже захлёстывает истерикой, я тоже дрожу, кусая губы и снова кидаюсь к Виталию, обхватывая его плечи.
