– Ты отказываешься от меня? Отказываешься?
– Нари… Моя родная… Ты когда-нибудь поймешь…
Нари стиснула руками его плечи, вдыхая теплый, любимый запах. Отец потребовал отказаться, чтобы защитить ее. Керин согласился, чтобы тоже защитить ее. А она… Готова была умереть от горя. Как смеют они выбирать за нее? Почему решили, что знают, как сделать ее счастливой?
Нари прижалась губами к его губам, соленым от пота. Почувствовала, как он прерывисто, резко вдохнул, откинулся к стене. Он не отталкивал, но и не отвечал на поцелуй, и Нари знала, что Керин, как и она сама, сейчас сгорает в огне – от желания, от тоски, от невозможности этой любви. Это было больно. Невероятно больно.
– Пожалуйста, не отпускай меня, – прошептала она.
– Я всегда буду рядом, когда нужен.
– Будь рядом всегда, Керин!
Он не ответил, и Нари залилась слезами.
– О, Нари…
Он обнял ее, баюкая.
– Моя родная. Сейчас я с тобой. Важно только это. Вот он я, смотри. Никуда не денусь.
Важно только это. Да. Он рядом.
– К концу пути я тебе так надоем, что ты сама будешь рада избавиться от этой надоедливой химеры, – продолжал Керин, вытирая ее слезы. – Я такой зануда бываю! Зануда и педант. Спроси моих студентов!
– А еще ты ехидная химерища…
– Точно, – обрадовался Керин. – Ужасный тип.
Он ласково коснулся поцелуями ее глаз и краешков губ.
– Моя умница… Ты еще слишком юная, совсем маленькая. Попробовала бы моя сестра заявить, что выходит замуж, я бы…
– И все-таки ты любишь меня? – перебила Нари. – Просто скажи! Я больше ни о чем не прошу…
Ей тут же сделалось стыдно. На месте Керина она бы непременно ответила сейчас: «Нет, конечно, что ты! Я просто всегда мечтал прогуляться по пещерам Апрохрона, подвергая себя смертельной опасности».
– Я люблю тебя безмерно, – произнес он.
Нари шмыгнула носом, а потом решительно вытерла слезы. Мало ли о чем там сговорились эти двое, главное, что Керин ее любит.
– Знаешь, я тут подумал про песню! – Керин, не давая ей опомниться, перевел разговор в другое русло. – Пою я плохо, но есть идея!
Он тихонько ссадил ее с колен и тут же мгновенно перешел в свою вторую ипостась. Огромный крылатый лев лизнул мокрое лицо Нари, а после лег на землю, выставил лапу и прищурил янтарные глаза, приглашая Нари в свои объятия. Она, не раздумывая, прижалась к его теплому животу, погрузила пальцы в мягкую серебристую шерсть, и Керин укрыл ее сверху крылом. Никогда прежде ей не было так тепло и уютно. А потом Керин замурлыкал, как большая кошка. Это лишь отдаленно напоминало пение, и все же Нари казалось, что Керин поет ей колыбельную. Огромный сильный лев с шикарной гривой, с мощными лапами и крыльями.
– Химерища, – нежно прошептала Нари и спустя несколько секунд сладко спала.
*** 20 ***
– Попробуй его снять, – попросила Нари следующим утром.
Условным утром, конечно. В темноте было невозможно разобрать, утро сейчас или вечер. Нари указала на ошейник и, забрав волосы, доверчиво подставила тонкую девичью шею под морду огромного льва. Керин фыркнул, обдав ее лицо теплым воздухом. Наверное, это должно было означать «Нет».
– Я знаю, что ошейник может снять только тот, кто его надел. Или можно срезать его кинжалом, заряженным магией… Но, Керин, у тебя такие острые зубы!
Химера лизнул ей нос, и Нари рассмеялась, отталкивая от себя эту ехидную физиономию.
– Давай! – потребовала она.
Керин осторожно поддел передними зубами кожаную оплетку, но тут же выпустил, почувствовав, как судорожно вздохнула Нари, как потянулась руками к горлу. Он сердито тряхнул головой, сменил ипостась, бросился к понурившейся Нари и первым делом обеспокоенно осмотрел ее шею. Она не сопротивлялась, отдавшись прикосновениям тонких быстрых пальцев и даже разочарованно вздохнула, когда он ее отпустил, удостоверившись, что ничего страшного не произошло.
– Нари, я знаю, как ты мечтаешь поскорее избавиться от этой дряни…
– Ты про Арена? – язвительно усмехнулась она, мимолетно удивившись тому, как изменилась за последние дни: нежная маленькая девочка взрослела на глазах.
По губам Керина скользнула та самая улыбка, которую Нари так любила – улыбка, приподнявшая краешек губ.
– От этой дряни мы тоже избавимся! Он уже подписал себе смертный приговор, но еще не знает об этом…
В голосе лорда Харосса на мгновение прорезалась сталь, и Нари вновь увидела, как наяву, его фигуру, в тени домов, облитую лунным светом, услышала его властный голос. На секунду он стал кем-то бо́льшим, чем просто Керин, двадцатипятилетний преподаватель Академии Торговли. Кем-то грозным… Но вот Керин погладил ее по щеке тыльной стороной ладони, и наваждение рассеялось.
– Ошейник мы обязательно снимем. Уверен, что твой отец принесет кинжал, заряженный магией твоей мамы… А пока нужно достать тебе платье!
– Платье?
– Да. Совсем рядом магическая завеса в Лоус, нам придется пройти через город и выйти с другой стороны. А твое платье…
«Испорчено, – мысленно закончила за него Нари. – Разорвано, залито кровью…»
– Разреши посмотреть.
Керин снял одеяло, осторожно попытался стянуть простыню, но та присохла к ранам. Нари ойкнула.
– Пор-рву его, – прорычал Керин, в его голосе проступила звериная злость.
Нари невольно сжалась от этого вибрирующего, грозного рыка, но тут же теплая ладонь погладила обнаженное предплечье. Керин касался кожи едва-едва, самыми кончиками пальцев.
– Как только рука у него поднялась…
К счастью, драконья регенерация сделала свое дело, раны почти зажили. Не последнюю роль в этом сыграла «колыбельная» Керина, который «пел» все то время, пока она спала. И все же в таком виде по городу идти было нельзя.
– Я спрячу тебя и вернусь очень скоро. Принесу воды и платье.
Нари сделалось страшно, но она взяла себя в руки. Керин сильно рисковал, не хватало еще капризничать и усложнять его и без того трудную задачу. Она уже взрослая девочка и справится!
– Да, конечно! Я тебя подожду!
Они добрались почти до самой магической завесы: Нари издалека заметила светлое непроницаемое марево. Керин оставил ее в укромном месте, в крошечной сухой пещерке.
– А как ты собираешься представиться в случае чего? – волнуясь, спросила Нари. – Местные удивятся, увидев чужака…
– Чужака? – усмехнулся Керин. – Кто здесь чужак? Я – почтенный гном, прибывший с визитом к двоюродному дядюшке.
Нари с облегчением рассмеялась, вспомнив, с кем имеет дело.
