– Леа-а-ан, – Адель, не сдержавшись, приподняла бёдра стремясь получить ещё больше, и от её стона Леандор захрипел:
– Сейчас, девочка, сейчас моя хорошая, – ущипнув её клитор, тут же начал двигать пальцами быстрее, лаская, а почувствовав, как задрожала под ним Делия, напрягшись всем телом, не сдержавшись, погрузил палец в её лоно.
– Гразл! – Сорвалось с его губ, когда он ощутил как стенки девичьего лона судорожно, крепко обхватили его палец, как Адель вновь всхлипнув, всем телом задрожала. Выгнулась с громким стоном, содрогаясь от удовольствия.
Положив на ладонь Делии свою, двигал ими по всей длине члена, не отрывая взгляда, следил за каждым мгновением её наслаждения, дурея от этого зрелища и, в конце концов, конвульсивно дёрнувшись, со стоном излился под её ладонью.
Оба взмокшие, тяжело дышащие, опустились на шкуру, наслаждаясь отголосками перенесённого удовольствия.
– Как ты? – тяжело дыша, спросил, пытаясь повернуть голову Делии к себе, но она, мотнув ею, не позволила.
– Дели? Что-то не так? Тебе было больно? – Приподнявшись, Леандор обеспокоенно пытался повернуть к себе её лицо и она, наконец, вздохнув, позволила:
– Я… Мне хорошо. Я не знала… Я слышала… знаешь, всё же девушки и женщины разговаривают об этом, но я не знала, что бывает так, – Адель хоть и повернулась к нему, но взгляд её уткнулся ему в шею.
– Как, милая? – Чуть улыбнувшись, Леандор почувствовал огромный, тёплый шар, который врезавшись в его грудь, затопляет своей теплотой всё его нутро и это ощущение хоть и настораживало, но безумно понравилось мужчине.
– Изумительно, – выдохнула Адель, совсем смутившись.
Леандор, видя как её щёк коснулся огненный румянец, сдержал довольный смех, замешанный на восхищённом удивлении. Он впервые видел, что девушка, лежащая под ним с оголённой грудью, которая ласкала его член и позволяла ласкать себя, смущалась от признаний, что ей было хорошо.
Взяв свою рубашку и вытерев ладонь Делии, Леандор встал и под удивлённый, но в тоже время смущённый взгляд Аделины, снял шаровары, которые были приспущены до колен.
– Не хочу ложиться в постель одетым, – пояснил Леандор и Аделина, только сейчас сообразив в каком полуобнажённом состоянии лежит, поспешно села, натягивая кофточку обратно.
– Ты наверно устал, я… – Адель вскочила на ноги, чуть пошатнувшись, но граф тут же поддержал её. – Я буду признательна, если ты мне одолжишь свой сюртук и…
– Гразл! Дели, ну почему ты такая? – рыкнул Леандор, поняв, что девушка намеревается уйти.
– Какая? – стушевавшись, спросила Аделина.
– Такая, – прошептал граф, мягко притягивая к себе Аделину и опускаясь на корточки, потянул её шаровары вниз, в которые тут же уцепились девичьи пальчики.
– Что… что ты делаешь? – округлившимися глазами спросила она, и Леандор, закатив глаза, покачал головой:
– Неужели ты думаешь: я тебя отпущу? Нет уж, девочка, ты останешься со мной, и будешь голой, доступной для моего взгляда, чтобы я мог наслаждаться видом твоего тела.
– Но…
– Делия, либо ты позволишь себя раздеть, либо я порву к гразлу эти тряпки, и ты пойдёшь обратно голая! – не удержался Леандор от угрозы, которая всё же возымела действие и Адель выпустила из захвата ткань шаровар.
Отводя стыдливо глаза, позволила себя раздеть, ойкнула, когда Леандор, подхватив её на руки, отнёс к ложу и, уложив девушку, тут же устроившись рядом, притянул её к себе.
Перебирая прядки волос, пропуская их сквозь пальцы, молчал, давая Делии прийти в себя, хоть немного отпустить смущение и чуть улыбнулся, когда она, выдохнув, прижалась к его телу, пряча лицо у него на груди.
Леандор уже собирался огладить девичье тело, ещё раз прильнуть в ласке к её, таким будоражащим его воображение соскам, как девушка тихо, едва слышно произнесла:
– А я ведь всем врала о том, что училась в пансионе святой Русаны.
– Ммм, зачем? – Леандор не улавливал связи от происходящего и каким-то пансионом.
– Мне было стыдно признаваться, что матушка пожалела денег на моё содержание. Когда случилась та трагедия – пожар, гибель отца, потом кредиторы, она действительно отдала меня на обучение, но не в этот пансион, а в его ответвление. Пансион, в котором я жила, был под патронажем святой Русаны, но для одарённых девочек низшего, не дворянского сословия и обучение за колоду выходило всего двадцатку серебряных монет.
– Вполне возможно, что твоей матери пришлось пойти на этот шаг, потому как у неё просто не было возможности…
– Нет, – выдохнула Аделина. – Она всегда жила на широкую ногу, покупала шикарные наряды, ну а я… Впрочем, я не то хотела рассказать. Я тогда была маленькой, меня определили в младшую группу и за нами всегда присматривали наставницы. Они были с нами, когда мы ели, занимались, купались. Но однажды, – Адель, замолчав, сглотнула, но всё же продолжила: – так вот, однажды наставница отлучилась, когда мы мылись. Я же говорила, что пансион был для девочек из небогатых семей, и купальня у нас была одна большая, общая и мылись мы у лоханей, куда сами же натаскивали воду. Естественно все девочки были обнажены. Вот тогда я впервые и узнала, насколько уродливы для взоров остальных мои шрамы.
Аделина, прикрыв глаза, вновь вернулась в детство, словно слыша все те мерзкие насмешки, какими её тогда награждали девчонки.
– Дети жестоки, Дели, – заметил граф, вспоминая в свою очередь драки, в которых ему приходилось отстаивать свою честь и достоинство, выгрызать себе уважение.
– Да, только их издёвки я слышала вплоть до окончания пансиона. Пока были детьми, многие девочки жаловались наставницам, что я своим уродливым видом пугаю их и что снюсь им в кошмарах. Потом, когда я поступила в академию, то всегда выбирала время, когда все адептки искупаются. Мылась по ночам, чтобы не слышать издевательств, но…
Аделина, закусив губу, замолчала, а Леандор, слушая девушку, испытывал ярость, злость на её мать, что бросила дочь, на их мир в целом, что сломал её душу, заставил покрыться скорлупой отчуждённости и веры в свою уродливость.
Мужчина хотел, отстранив девушку, поцеловать её, заласкать так, чтобы все воспоминания вылетели у неё из головы, но она продолжила:
– Я не жалуюсь, не подумай, я просто хочу, чтобы ты понял, почему я тогда поступила так.
– Когда? – Нахмурился Леандор, не поняв, что она имеет в виду.
– Ну, тогда… Ты спрашивал, почему я ждала, когда ты напьёшься. Я… нужно было же активировать алтарь, а ты мог отказаться. Ты сказал тогда, что будешь ждать свою королеву, да и говорят любовницы у тебя одна краше другой, а моя внешность, как видишь, далека от…
– Тс-с-с, – Леандор, отстранившись и нависнув над Аделиной, прикрыл её губы пальцем. – Просто помолчи.
– Я…
– Помолчи, – прервал Аделину мужчина. – А теперь послушай – это зависть, Дели. Банальная, злая зависть.
