В середине дня дверь камеры открылась, и к нам вошли один из надзирателей тюрьмы и врач в белом халате с набором медикаментов. Надзиратель попросил меня быть переводчиком для врача, который «из гуманных соображений» вызвался помочь раненному. Он внимательно осмотрел и прощупал рану, заявив, что, к счастью, пуля не задела кость, и поэтому рана может зажить очень скоро. Потом, смазав рану йодом и еще чем-то, он перевязал её свежим бинтом и обещал посещать Сашу каждый день.
Хорошее отношение к нам окружающих немцев мы объяснили себе тем, что все в городе были абсолютно уверены, что скоро в Каменце будут русские, и надеялись, что их заслуги перед пленными новая власть соответственно оценит. Как бы в подтверждение этому, в камере опять появился тот же надзиратель, который привел пожилых мужчину и женщину, доставивших нам в бидоне горячий суп, а также хлеб и сваренные картофелины. Отмечу, что врач действительно приходил к Саше каждый день, пока мы пребывали в тюрьме. Кроме того, нас часто посещали и другие горожане, приносившие еду, благодаря чему ребята не так сильно голодали. В тюрьме давали, и то нерегулярно, лишь обед в виде жидкой баланды и иногда по кусочку хлеба весом 150–200 граммов. Я же в это время почти всегда бывал сытым, так как уже через день после водворения в тюрьму меня начали ежедневно уводить с утра на работу до вечера в помощь поварам военной кухни во дворе гостиницы «Леман», откуда я приносил ребятам кое-что из еды в карманах шинели или в ведре. Им же доставалась и почти вся моя «казенная» еда. Оказывается, эту работу я получил по рекомендации мясника, с которым накануне встретился в ратуше.
Кроме нас, в тюрьме находились в основном немцы и немки, и, в частности, те, которые вывесили белый флаг над ратушей. Их количество еще более возросло после второй попытки вывесить там же флаг капитуляции. К этим заключенным отношение надзирателей было даже хуже, чем к советским пленным.
Определив меня работать на кухню, немцы предупредили, что если я убегу оттуда, то немедленно будут расстреляны мои товарищи. Пришлось принять это к сведению.
Глава II
Недолгий путь до гостиницы «Леман» и обратно я совершал в сопровождении вооруженного штыком старшего ефрейтора, назвавшего себя Матиасом. От него я по дороге узнал, что на кухне готовят пищу для начальствующего состава штаба обороны города, а также для военнослужащих ближних оборонительных позиций.
В кладовых кухни имелись все необходимые продукты: хлеб, крупы, мука, мясо, овощи, а также бочки и бутылки с разными спиртными напитками – ромом, шнапсом, винами, пивом. Картофель хранился отдельно в темной секции подвального этажа.
Как только я оказался на кухне, два повара, ответив на моё утреннее приветствие, спросили, как меня зовут, и представились сами. Старший повар назвался Рюдигером, а младший – Якобом. Потом они предложили мне снять верхнюю одежду и покормили меня теплым мучным супом и горячим кофе с бутербродом. Пока я ел, они рассказали о моих обязанностях, а потом позвали со двора пожилого чернявого мужчину, назвавшегося Ибрагимом. Вместе с ним мы должны были привезти в больших бидонах на тележке воду из городского колодца, так как водопровод на работал. Не было и электротока. Сказали, что придется съездить за водой несколько раз. По дороге Ибрагим на ломаном немецком языке поведал о себе. Оказалось, он – араб из Алжира. Еще в Первую мировую войну, будучи солдатом французской армии, попал к немцам в плен и остался в Германии. Но жизнь для него не была сладкой – ни дома, ни семьи он не завёл, работал много.
Едва мы принялись набирать воду, как довольно близко от нас начали рваться снаряды. Пришлось укрыться от осколков за стенами построек. К счастью, залпов было немного, и мы благополучно вернулись на кухню. Случалось, наши штурмовики обстреливали, пролетая над городом, людей, главным образом в военной форме. Так что поездки за водой были далеко не всегда безопасными, и не зря сами немцы не рисковали ходить к колодцу, а посылали нас.
В наши с Ибрагимом обязанности входила также доставка из подвала картофеля, подготовка дров и другие работы. Пришлось также разгрузить грузовик с брикетами каменного угля.
В дальнейшем почти каждый день на кухне был заполнен такими же работами. Через неделю я был вынужден привозить воду и заниматься другими делами уже без Ибрагима, который якобы погиб на улице то ли от шальной пули, то ли от осколка снаряда. После Ибрагима я пилил и колол дрова со старым солдатом – фолькс-штурмовцем Михелем. Однажды после моего ухода на работу через надзирателя-поляка, хорошо понимавшего по-русски, товарищи уговорили начальника тюрьмы, чтобы тот отпустил двоих из них в город на канализационную станцию, где у них в бункере было припрятано продовольствие. Пошли Андрей Маркин и Толя Шишов. Надзиратель-поляк, вооруженный винтовкой, вёл их якобы для срочного ремонта на канализационной станции. Когда проходили через цепь солдат, размещенных недалеко от аэродрома, солдаты поверили надзирателю и пропустили их. Ребята благополучно вернулись с надзирателем распили принесенный спирт, разбавив его водой.
Однажды на кухне вместо немецких женщин я увидал девушек из Советского Союза, и среди них оказались Тамара с Дусей из Цшорнау. Мы, конечно, рассказали друг другу, что с нами произошло в последние дни. Оказывается, население Цшорнау было эвакуировано и в деревне остались на свой страх и риск лишь несколько человек, включая Марию Шольце, её сына Вальтера и работника – поляка Станислава. Ушли и Дора с сестрой. Почти всем семьям пришлось оставить в хлеву коров, положив им в кормушки большое количество сена и налив побольше воды.
Многие жители Цшорнау и соседних с ним деревень обосновались в Каменце у родных или хороших знакомых. Среди задержавшихся были также хозяева Тамары и Дуси. Через пару дней хозяйки, обеспокоенные тем, что коровы не доены, попросили девушек сходить в Цшорнау и подоить бедняг. Девушки отправились в путь по знакомому шоссе, где увидели несколько убитых немецких и советских военных, тела которых уже начали разлагаться.
Когда Тамара открыла дом хозяйки, перед ней внезапно появился вооруженный автоматом пожилой красноармеец. Поскольку в деревне он не обнаружил ничего подозрительного, он должен был возвратиться к себе в часть, но прежде чем уйти, хотел бы поесть и выспаться. Тамара подоила корову и дала разведчику парное молоко с куском хлеба. Пока разведчик спал на сеновале, Тамара и Дуся передоили всех коров, вылив молоко на землю, и выгнали животных пастись на воле. Затем обе благополучно возвратились в Каменц.
Но в Каменце началась облава, в результате которой Тамару с Дусей, их подруг из Цшорнау и других деревень собрали вместе с вещами в местном кинотеатре, где теперь им приходится жить и получать скудное «казенное» питание, а работать определили на той же кухне, что и я.
С первого дня и Тамара, и Дуся напрашивались ходить со мной в подвал за картофелем, при этом каждая девушка признавалась мне в любви. Эти встречи с обеими, без сомнения, невинными молоденькими девушками, фактически подростками, происходили с поцелуями, но неумелыми и краткими, не имевшими никаких последствий.
Позже кроме Тамары и Дуси стали ходить со мной за картофелем две взрослые и красивые харьковчанки, хорошо говорившие по-немецки и, как оказалось, бывшие студентки. Жили они в отдельных номерах этой же гостиницы «Леман», где, вероятно, вместе с немецкими офицерами. Одна из них, со стройной фигурой, заинтересовалась мною. Как-то утром она поставила на окне кухни банку с цветущей сиренью, чем сильно удивила поваров. И те сказали мне: «Ну, Юрий, не теряйся, не оставь эту красотку!» Эта девушка мне тоже очень понравилась, но она отказалась от любовных отношений, сказав, что не хочет, чтобы я заразился от неё «нехорошей болезнью» и потом мучился всю жизнь. Всякий раз в подвале она лишь крепко обнимала меня.
