…И так около 9 часов вечера 24 мая 1942 года я оказался в немецком плену
[5], и с этого времени практически закончилось моё участие в Великой Отечественной войне. Ее основным итогом стало для меня то, что я в ней остался жив и прожил после неё долгую жизнь, на которую мне грех жаловаться. Наверное, Всевышний учитывал, что я на этой войне, как это ни странно звучит, не загубил ни одной человеческой души. А если кого-нибудь и поранил, то лишь случайно и не тяжело, что могло вывести человека из войны и этим спасти от гибели. Мне не пришлось совершить таких героических поступков, которые заслуживали бы высоких наград. Зенитной батарее не положено было действовать непосредственно на передовой линии фронта. Батарея должна была располагаться несколько сзади этой линии и заниматься в основном борьбой с вражеской авиацией. И все же я получил множество правительственных и других наград. Из них наиболее ценными для себя считаю медали «За оборону Москвы» и «За победу над Германией». Первую мне вручили в 1956 году, а вторую – в 1966 году. Другие медали получил по случаю юбилейных дат. Очень дорожу орденом Отечественной Войны второй степени и знаком «Фронтовик 1941–1945 годов».
Эпилог к главам XI, XII, XV, XVI И XVII
Почти через 25 с половиной лет после описанных выше событий, происшедших в Лозовеньке и около неё, 7 октября 1967 года, я вновь посетил это село. Накануне Министерство черной металлургии СССР провело в Харькове двухдневное Всесоюзное совещание по усовершенствованию и расширению сортамента стального проката. Я был командирован для участия в его работе институтом, где трудился в должности старшего научного сотрудника. Совещание закончилось 6 октября, а обратный железнодорожный билет у меня был на 7 октября, до отъезда домой у меня остались сутки свободного времени. Я решил использовать его для поездки в Лозовеньку. Из Харькова я прибыл сначала в г. Балаклея на пригородном поезде. Выше я уже отмечал, что в 1941–1943 годах Балаклея была превращена немцами в хорошо укрепленную крепость. Взять её нашим войскам очень долго не удавалось, и стоило это огромных людских потерь. Из Балаклеи до Лозовеньки шел рейсовый автобус. Дело было в субботу, и в автобусе оказалось много местных студентов из балаклейских и харьковских учебных заведений. Молодежь направлялась на выходной день к родителям в Лозовеньку и ближайшие к ней села и деревни. Молодые люди заинтересовались, почему я, незнакомый им пассажир, еду в Лозовеньки, и я рассказал им вкратце о своем пребывании в этом селе в мае 1942 года.
До конечного пункта оставалось ехать километра три, и в это время из стада, пасшегося рядом с дорогой, одна из буренок внезапно выскочила на шоссе и чуть не угодила под автобус. Водитель вынужден был резко повернуть руль вправо, из-за чего автобус свалился в кювет. В результате многие пассажиры, и в том числе я, слетели со своих мест. Я очень больно ударился лбом и правой щекой о соседнее кресло и поцарапал лицо.
К счастью, в это время недалеко в поле работал трактор, который тросом вытащил автобус на дорогу, и он благополучно прибыл в центр села. Я спустился к речке и стал мыть лицо. Неожиданно ко мне подошли женщина и мужчина средних лет, которые поздоровались со мной и представились. Женщина сказала, что она председатель сельского совета, а её напарник – секретарь местной организации КПСС. Оказывается, обо мне им сказали ехавшие в автобусе ребята.
Я поблагодарил обоих хозяев за гостеприимство и попросил разрешения походить по селу одному, вспоминая и переживая те события, которые происходили здесь в мае 1942 года.
В первую очередь я посетил братскую могилу павших, которая была хорошо видна со всех сторон. В ней были похоронены военнослужащие и некоторые гражданские лица, погибшие не только в мае 1942 года, но и в двух других боях 1943 года. В эту могилу еще продолжают перезахоранивать останки бойцов и командиров, которые находят в окрестностях села. Так, накануне моего приезда здесь захоронили останки молодого бойца из Полтавской области, обнаруженные недалеко от опушки леса.
Над братской могилой, в которой, наверное, мог лежать и я, была установлена скульптура бойца с автоматом ППШ, а рядом – белая каменная плита с пятиконечной звездой и эпитафией «Куда б ни шел, ни ехал ты, но здесь остановись! Могиле этой дорогой всем сердцем поклонись!»
Несколько местных жителей приводили могилу в порядок после вчерашнего захоронения. Я представился им и попросил сфотографировать меня у могилы. Хромой мужчина сказал мне, что в мае 1942 года, будучи еще юношей непризывного возраста, оказался очевидцем всего происшедшего в селе. Он показал мне овраг, по которому 23 мая того года отступали наши войсковые соединения, включая и зенитную батарею, в которой я служил. Я сфотографировал этот овраг. Группе собравшихся мужчин я рассказал подробно, как в мае 1942 года в Лозовеньке мы отбивали воздушные атаки и пытались выйти из окружения, стремясь пробиться к Северскому Донцу.
Следуя по маршруту движения нашей зенитной батареи, я дошел туда, где 23 мая 1942 года наши пушки вели бой с танками и где находился мой защитный окоп, в котором я спасся от неминуемой гибели. К величайшему моему изумлению, это место оказалось… почти рядом с тем самым местом на шоссе, где съехал в кювет рейсовый автобус, доставивший меня в село. Все произошло так, будто Всевышний еще раз напомнил мне о себе и той милости, которую оказал мне в те тяжелые дни.
Я сфотографировал это место, совсем неприметное теперь и не интересное для всякого другого человека. Возвратившись в село, я прошелся по берегу речки, где 22 мая шел вместе с Кусковым за обедом на полевую кухню. Затем сфотографировал несколько хат, которые имели такой же внешний вид, как в мае 1942 года.
Мне захотелось помянуть всех похороненных в братской могиле товарищей, и особенно тверского шофера М. Д. Журавлева. Я дал 20 рублей инвалиду, чтобы тот купил в сельском ларьке водку (поллитра её стоила тогда 2 рубля 87 копеек) и закуску и вместе с односельчанами помянул павших. Я должен был торопиться в обратный путь. Но тут ко мне подбежала пышная симпатичная девушка, комсорг местной школы, размещавшейся в новом кирпичном здании. Она пригласила меня посмотреть, как учатся дети и как они чтут память погибших воинов.
С тех пор мне уже не довелось больше побывать в тех местах.
Книга вторая
Часть первая. В плену на Украине
Глава I
На месте, куда меня привели под стволами автоматов немцы, собиралось ночевать их пехотное соединение (типа нашего мотострелкового батальона), сплошь вооруженное автоматическим личным оружием, а не как у нас – винтовками, и имело значительно большее количество автомашин и другой техники. В это время немцы уже поужинали и собирались укладываться на ночлег, причем многие спали не в окопах под открытым небом, как мы, а в брезентовых палатках, а окопы с личным оружием были устроены перед палатками.
