M365 управлял координатным столом, который перемещал керамические подложки между датчиками. Также он управлял системой измерения и лазером. Позиционирование лазера осуществлялось посредством вращающихся X-Y зеркал. Компьютер также управлял мощностью лазера.
Среда разработки для M365 была довольно примитивной. Этот компьютер не имел диска. Данные сохранялись на картриджах с магнитной лентой, которые выглядели как старые 8-дорожечные аудиокассеты. Лента и приводы производились компанией Tri-Data.
Так же как 8-дорожечные аудиокассеты того времени, лента была склеена в петлю. Привод мог прокручивать ее только в одном направлении — в них не было функции перемотки! Если требовалось установить ленту в начальную позицию, нужно было прокручивать ее вперед до достижения «точки загрузки».
Лента прокручивалась со скоростью примерно 1 фут в секунду (примерно 30 сантиметров в секунду). То есть петля из ленты длиной 25 футов (чуть больше 7,5 метра) перематывалась до точки загрузки самое большее за 25 секунд. По этой причине Tri-Data выпускала картриджи с лентой разной длины, от 10 до 100 футов (примерно от 3 до 30 метров).
На передней панели M365 имелась кнопка, по нажатии которой производилась загрузка начальной программы в память и ее запуск. Эта программа могла прочитать первый блок с ленты и запустить его. Обычно в этом блоке хранился загрузчик, загружавший операционную систему, хранящуюся в остальных блоках на ленте.
Операционная система запрашивала у пользователя имя программы для запуска. Эти программы хранились на ленте, сразу вслед за операционной системой. Пользователь мог ввести имя программы — например, ED-402 Editor, — а операционная система отыскивала ее на ленте, загружала и запускала.
Консолью служил ASCII CRT терминал с зеленым свечением, шириной 72 символа
[78] и высотой 24 строки. Он мог отображать только символы верхнего регистра.
Чтобы отредактировать программу, нужно было загрузить редактор ED-402 Editor и затем вставить ленту с исходным кодом. Редактор позволял прочитать с ленты в память один блок с исходным кодом и вывести его на экран. В одном блоке можно было сохранить до 50 строк кода. Для внесения изменений нужно было переместить курсор в требуемую строку и ввести текст, примерно так, как это делается в редакторе vi. По завершении требовалось записать блок на другую ленту и прочитать следующий блок с исходной ленты. Вы должны были продолжать эти манипуляции, пока не закончите.
Не было никакой возможности прокрутить блоки в обратном направлении. Правка программы производилась линейно, от начала до конца. Чтобы вернуться в начало, нужно было закончить копирование исходного кода на выходную ленту и затем начать новый сеанс редактирования уже с этой лентой в качестве исходной. Неудивительно, что при таких ограничениях мы сначала писали свои программы на бумаге, вносили все правки вручную красным карандашом и только потом правили программу блок за блоком, сверяясь с пометками в листинге на бумаге.
Закончив правку программы, мы возвращались в операционную систему и вызывали ассемблер. Ассемблер читал код с исходной ленты и записывал двоичный код на другую ленту, при этом выводил листинг на наш последовательный принтер.
Ленты не были на 100% надежными, поэтому мы выполняли запись сразу на две ленты. Это увеличивало вероятность, что хотя бы одна из них не будет содержать ошибок.
Наша программа состояла примерно из 20 000 строк кода, а ее компиляция занимала примерно 30 минут. Шансы получить в это время ошибку чтения с ленты были 1 : 10. Если ассемблер сталкивался с такой ошибкой, он издавал сигнал на консоли и затем начинал выводить поток ошибок на принтер. Этот сигнал можно было услышать во всей лаборатории. Также можно было услышать проклятия несчастного программиста, только что узнавшего, что ему придется вновь запустить 30-минутный процесс компиляции.
Программа имела типичную для тех дней архитектуру. У нас имелась главная операционная программа (Master Operating Program), которую мы называли «the MOP». Она осуществляла управление базовыми функциями ввода/вывода и предоставляла рудиментарную «командную оболочку» для консоли. Многие подразделения Teradyne использовали общий исходный код MOP, адаптируя его под собственные нужды. Как следствие, мы пересылали друг другу изменения в исходном коде в форме бумажных листингов с поправками, которые затем (очень тщательно) вносили вручную.
Измеряющим оборудованием, координатными столами и лазером управляла специальная утилита. Граница между этим уровнем и MOP была запутанной. Уровень утилиты часто вызывал уровень MOP, а специально модифицированная версия MOP часто вызывала утилиту. В действительности мы не разделяли их на два уровня. Для нас это был лишь некоторый код, добавляемый нами в MOP и создающий тесные связи.
Затем появился уровень изоляции. Этот уровень поддерживал интерфейс виртуальной машины для прикладных программ, которые писались на совершенно другом, предметно-ориентированном языке (Domain-Specific Language; DSL). Язык включал операции перемещения лазера и координатного стола, выполнения реза и измерений и т.д. Наши клиенты писали на этом языке свои программы управления лазером, а изолирующий уровень выполнял их.
Этот подход не предусматривал создания машинно-независимого языка программирования для управления лазером. В действительности язык имел множество связей с уровнями, лежащими ниже. Скорее этот подход дал прикладным программистам более «простой» язык, чем ассемблер M356, на котором они описывали свои задания для лазерной обработки.
Система могла загружать такие программы с ленты и выполнять их. По сути, наша система была операционной системой для приложений лазерной обработки.
Система была написана на ассемблере M365 и компилировалась в единственную единицу компиляции с абсолютным двоичным кодом.
Границы в этом приложении в лучшем случае были мягкими. Даже граница между системным кодом и приложениями на DSL не имела строгой силы. Повсюду были связи.
Но это было типично для программного обеспечения начала 1970-х.
Контроль алюминиевого литья под давлением
В середине 1970-х годов, когда организация ОПЕК вводила эмбарго на поставки нефти, а дефицит бензина провоцировал на заправочных станциях драки между озлобленными водителями, я поступил на работу в Outboard Marine Corporation (OMC). Это была головная компания, объединившая Johnson Motors и Lawnboy Lawnmowers.
OMC имела большое производство в Уокигане, штат Иллинойс, по производству литых алюминиевых деталей для всех видов двигателей и изделий, изготавливаемых компанией. Алюминий расплавлялся в огромных печах и затем в ковшах перевозился к десяткам и десяткам машин для литья. Каждой машиной управлял человек-оператор, отвечавший за установку изложниц, выполнение цикла литья и извлечение готовых деталей. Зарплата операторов зависела от количества отлитых деталей.
