Книга Брак на небесах, страница 19. Автор книги Барбара Картленд

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Брак на небесах»

Cтраница 19

— Я буду исключительно тактична, дорогая, — говорила ей Морин, — отец и не заметит, что все расходы будут производиться за мой счет. Я мечтаю о том, чтобы Кенуин занял достойное место в графстве. Ведь очень многие люди сожалеют, что он превратился чуть ли не в отшельника, вместо того чтобы быть их наставником и советником, как бывало раньше.

Сэмела была счастлива.

— Именно этого хочу и я! Папа такой умный, а в последние годы все его заботы свелись к тому, чтобы не дать развалиться дому.

— Все это изменится, — обещала Морин. — Но в то же время я вовсе не хочу оказывать на него давление.

— Он любит вас, — ответила девушка, — и потому вам будет нетрудно убедить его заниматься по-настоящему важными делами.

Морин сердечно расцеловала ее.

— Ты так здраво рассуждаешь, — сказала она. — Я понимаю, что обязана своим счастьем тебе, и мне очень хочется надеяться, что наступит день, когда ты будешь так же счастлива, как я.

Сэмела промолчала, и на ее лице была такая растерянность, что Морин встревожилась. Оставшись наедине с мужем, Морин заметила, испытующе глядя на него:

— Я волнуюсь за Сэмелу: она так молода и так плохо знает мир за пределами твоего волшебного дома.

— Скоро она познает все.

— Поэтому-то я и беспокоюсь.

Понимая, что граф тоже живет в мире, совершенно отличном от того, в котором блистает герцог, она не стала делиться с ним во всех подробностях своими опасениями по поводу будущего Сэмелы. Вместо этого она дала себе клятвенное обещание восстановить былую красоту родового гнезда Кенуинов, чтобы дом был так же хорош внутри, как снаружи. И чтобы тот образ домашнего очага, который Сэмела видела в своих фантазиях, воплотился в жизнь.

Если Сэмела все больше слабела от духоты, бесконечного пожатия рук и повторения избитых фраз с добрыми пожеланиями, герцог чувствовал, как в нем вскипает такая ярость, что он вот-вот взорвется.

Все, что он когда-либо думал и говорил о своей ненависти к браку, казалось, воплотилось в жуткую реальность, и эта мысль так мучила его, что он чувствовал буквально физическую боль.

Он ненавидел родственников, ненавидел друзей и был абсолютно уверен, что все их слова — это словесный мусор, который они обрушивают на него только ради приличия.

Кроме того, его точила мысль, что незнакомая молодая женщина, стоящая рядом с ним, теперь — его жена.

Он не смотрел на нее ни в церкви, ни после того, как они занесли свои имена в церковную книгу: вуаль на лице невесты поднимал не он, как положено, а Элизабет, а он при этом повернулся к ним спиной.

Он не взглянул на Сэмелу, когда она взяла его под руку; и когда под звуки исполняемого на органе свадебного марша они пошли по проходу, ему казалось, что он слышит хихиканье собравшихся, и это напомнило ему шествие жертвы к гильотине.

Он пожертвовал своей свободой только для того, чтобы не дать Лотти возможности носить герцогскую корону, а это была чересчур высокая цена.

Внезапно почувствовав, что он больше не выдержит, и, улучив момент, когда объявили имя еще одного гостя, герцог покинул Сэмелу и вышел из зала, намереваясь подняться к себе.

В холле он встретил мистера Дэлтона.

— А я как раз шел за вами, ваша светлость.

— В чем дело?

— Мне казалось, вам будет приятно узнать, что привезли жеребца, которого вы приобрели три дня назад на аукционе Таттерсоллз.

— А я полагал, что его привезут не ранее завтрашнего дня.

Мистер Дэлтон рассмеялся.

— Думаю, они счастливы, что доставили его наконец сюда. Мне сказали, что сейчас он занят тем, что крушит свое стойло!

— Да, мне говорили, что он строптивый. Это и было причиной того, что я был единственным, кто сделал на него заявку.

— Хочется надеяться, что он не опасен! — тревожно сказал мистер Дэлтон.

— А мне — наоборот! — парировал герцог. Не говоря больше ни слова, он повернулся, вышел через парадное и пошел в сторону конюшен.

Мистер Дэлтон посмотрел ему вслед и вздохнул.

Он-то знал лучше других, что испытывает теперь герцог, и мог понять, почему строптивый конь устраивает его гораздо больше, чем тихое, смирное животное. Однако он также хорошо понимал, что герцогу не следует бросать гостей, а тем более — невесту.

Полагая, что это его долг, он поспешил к бальному залу на тот случай, если понадобится разъяснить, куда исчез герцог.

Бакхерст подошел к конюшне и еще издали услышал шум в стойле, куда поместили его новое приобретение.

Вокруг стойла собралась большая толпа конюхов, старший грум, двое или трое незнакомых людей, которых, по-видимому, кони интересовали больше, чем подарки, разложенные в бильярдной, и большой пятислойной пирог, который еще не разрезали. Старший грум сразу поспешил к герцогу.

— Изумительное животное, ваша светлость. Но, кажется, нам с ним придется не сладко.

— Я так и думал, — удовлетворенно сказал Бакхерст.

Он заглянул в стойло, где жеребец доламывал кормушку.

— Неужели он не устал после такой дороги?

— Дорога была недолгой, ваша светлость. Поставщики с трудом доставили его вчера в Уинчпул, где и переночевали.

— Ему нужно размяться, — сказал герцог. — Оседлайте его.

— Как, прямо сейчас? — переспросил старший грум, не веря своим ушам и округлившимися глазами глядя на свадебный костюм герцога.

— Я прокачусь на нем недалеко, по парку.

Понадобились неимоверные усилия старшего и двух младших грумов и четырех помощников конюха, чтобы оседлать жеребца, норов которого абсолютно соответствовал его кличке — Рыжий Строптивец.

И лишь когда общими усилиями они вывели его и герцог вскочил в седло, жеребец с удовлетворением почувствовал на себе достойного противника.

Он мгновенно показал свою независимость и злобу.

Герцог был в восторге.

Впервые за все последние дни он почувствовал, как ярость, кипевшая у него в груди, улетучивается, и сосредоточил внимание не на своих проблемах, а на строптивце, которому свойственно было такое же свободолюбие, как и ему самому.

За десять минут он домчался до мостика перед озером, причем жеребец шарахался от каждого встречного куста.

За мостом герцог решил проехать по парку, словно был уверен, что коню захочется прогуляться в тени деревьев.

За парком простиралось ровное поле, на котором можно было как следует погонять коня, скакать же сломя голову через парк было опасно: под деревьями скрывались бугры и кроличьи норы.

Поэтому он держал коня на коротком поводу, понимая, что без шпор и хлыста с ним трудно справиться. Но Бакхерст был уверен, что при его умении требуется лишь время, чтобы Рыжий Строптивец признал в нем своего хозяина и они могли заключить хотя бы временное перемирие.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация