В тот день в отеле мы проговорили всю ночь. Сначала сидели в его номере, потом около четырех спустились в круглосуточный бар-ресторан, попросили заварить нам чай и, присев за уютный столик у окошка, принялись за ранний завтрак. Леха активно доедал яичницу с ветчиной, а потом вдруг как спросит:
— И как ты представляешь себе свой первый раз?
— По любви, — пожала плечами. — Эм. Предпочтительно, чтобы мужчина был сверху. И чтобы губы горели от поцелуев.
— Ага. Может, какие-то еще фантазии? Мало ли что ты себе нафантазировала за двадцать пять лет?
— Кровать из лепестков роз и новолуние, — не удержалась от иронии.
Он, видимо, шутку не оценил. Пожал плечами. И вот у меня уже есть два огромных букета, чувствую, завтра притащит третий. Еще неделька такими темпами, и будет у меня благоухающий натуральный матрас.
«Хорош! — пишу ему. — Куда едете?»
Не отвечает. Должно быть, уже приехали.
Леха рассказывал, что его долго не принимали в отряд. Не нравилось, что внезапно бросил армию, бойцы подозревали, что бежал из-за чего-то. Отбор в СОБР он проходил дважды, в первый раз залажал на спарринге в конце упражнений. Проще говоря, после теста Купера, включающего в том числе кросс, его жестоко избили, намекая на «добро пожаловать отсюда».
И нет, родители не правы! Подобно Лехе, мне рычать хочется при одном упоминании Ленева! А я в этом варюсь какой-то месяц. Представляю, как ему сложно было сдержаться в тот момент, когда я умничала в первый день, во время устроенной им экскурсии по мостам.
Теперь, когда я знаю больше о Марченко, мне ужасно обидны подобные разговоры внутри моей собственной семьи.
— Мама, папа, да как вы не понимаете?! Его на самом деле избили! Сломали нос, гематомы оставили! Разве так устраивают на работу по блату?! — я даже вышла из себя во время очередного спора. Родители у меня мягкие, моментами даже слишком, но если что-то вбили в голову, переубедить практически невозможно. Молча кивают, дескать: «да-да», и продолжают думать по-своему.
Леха оказался упорным, через месяц снова приперся. Опять били, но выстоял. Задание: после сдачи всех упражнений не упасть в спарринге с тремя свежими бойцами. Никто не ждет победы, цель — остаться на ногах. Зубами вцепиться в силу воли, показать свой боевой дух и фанатическую преданность профессии.
Он не упал. Решали вопрос всем отрядом, голосовали. Снайпер настолько высокого уровня — находка, на тот момент в их отряде оставался один снайпер, и то стрелял он так себе, должность за ним закрепили из-за возраста, потому что мужик уже не мог быстро бегать, да и поправился, что кардинально неправильно.
Первые полгода, пока длилось обучение, его постоянно проверяли и брали «на слабо», а потом подарили вот эту маску, что я видела на фото, признавая другом и членом команды. Не знаю, почему с пауком, но выглядит жутко. Он надевает ее редко, обычно нельзя выделяться, иначе смысл маскировки пропадет. Все это он рассказал мне в ответ на откровения о робости, как бы уравновешивая наши признания.
На мой вопрос — зачем было второй раз идти туда, где тебе не рады, Леша посмотрел недоуменно, дескать, ответ же очевиден! Наверное, некоторые вещи людям с гражданки понять просто невозможно.
***
Черная машина ждет напротив подъезда, Леха опустил стекло, смотрит на меня и кивком зовет садиться рядом. Еще проходя мимо, замечаю цветы на заднем сиденье — с каждым разом букет все больше. Кому-то явно не терпится. Подгорает! Когда сажусь в салон, заполненный густым цветочным ароматом, не удерживаюсь и начинаю смеяться. На что мужчины только не готовы ради… достижения цели!
— Привет, Рита, — говорит он мне, нахально улыбаясь, — веселый анекдот вспомнила? Поделишься?
— Привет. Да, в одном сериале видела. Там парню понравилась девушка.
— Так, — он скрещивает руки на груди и смотрит на меня. — Заинтригован.
— Она вся такая раскованная секси, из столицы. Он думал, что будет с ней зажигать каждый день после работы.
— Зажигать? Ага. Интересно, и что там дальше?
— Да вот, цветы ей возит. После работы.
— А она не дает?
— Только в шахматах.
— А хэппи-энд там был?
— Я еще не досмотрела, — пожимаю плечами. Он тянется и целует меня в губы. Коротко, быстро, но сразу с языком — не отбиться. — Как прошла смена? — спрашиваю, задыхаясь. Он выглядит уставшим чуть меньше обычного.
— Прекрасно, только скучно. Зато пришло решение: невиновен я. Тодоров убедил ту женщину со мной встретиться по-хорошему. Мы поговорили, я извинился за то, что не придумал ничего лучше. Даже обнялись в итоге, и она меня чмокнула в губы. Типа в щеку, но промахнулась.
— Ого!
— Да, это было странно, но явно лучше тюрьмы.
— Леш, ты думаешь, можно было придумать что-то в той ситуации?
— Не знаю, на разборах никто не предложил другого пути, кроме полностью абсурдных. Но что-то обязательно есть. По крайней мере, я пока каждый день прокручиваю в голове, может быть, однажды дойду. Или забуду. Одно из двух.
— Ясно. Поедем куда-нибудь?
— Я, наверное, спать, прости, Ёжик. Завтра утром нужно свозить беременную жену товарища в больницу, составишь компанию?
— Да, конечно.
— Слава Богу. Одному мне не слишком комфортно заниматься такими вещами.
— Почему?
— Скоро узнаешь.
Глава 23
Ровно в восемь его «Крузер» тормозит у моего подъезда, прошло меньше двенадцати часов с нашей прошлой встречи. Губы все еще припухшие от торопливых горячих поцелуев. Одного взгляда на черную машину, а потом на его лицо хватает для того, чтобы вспыхнуть. Мои глаза округляются, я не представляю, как раньше жила без всего этого. Сердце сейчас выпрыгнет из груди, хочется прикрыть его руками.
Словно и не расставались. И не спала я одна на своем диване. Будто только что покинула его объятия и обернулась, сомневаясь — может, вернуться?
Вчера мы все же немного покатались по району, нашли укромный тупик, в котором задержались на целый час. Он целовал меня сверху до пояса, а еще пальцы, как в прошлый раз. Он почти довел меня, но потом позвонила мама, чтобы спросить какую-то ерунду, заодно напомнила, что Леша не спал больше суток.
— Привет, — говорит он, поравнявшись со мной. — Прыгай! — кивок в сторону пассажирского сиденья.
Я быстро огибаю капот, занимаю место рядом, и мы выезжаем. Дорога более-менее свободная для утра среды, играет музыка, пригревает солнышко. Я в белой футболке с коротким рукавом и джинсах, он во всем черном, только глаза серые, в свете дня кажутся бледнее, чем на самом деле. Некоторое время мы молчим, а потом я не выдерживаю и кладу руку ему на ногу. Наверное, это слишком. Хочу убрать ее, но Леша не дает — накрывает своей ладонью. Бросает на меня беглый взгляд и коротко кивает:
