У каждой тупости есть предел, и вот Котеночек перепрыгнула далеко за границу допустимого. Порвал с ней в ту же минуту, с тех пор не виделись.
— И все-таки? — повторяет он вопрос.
— Она залезла в мой телефон, — ограничиваюсь этой причиной, впрочем, ее вполне достаточно.
— Хм-м, ясно. Ты не против, если я с ней закручу-заверчу? Она ко мне подходила недавно в баре, плакалась, что хочет теперь только с адвокатами. Но если ты против, то я не буду, разумеется.
— Мне пофиг. Но телефон на ночь все же выключай. И постарайся сделать так, чтобы она не попадалась мне на глаза.
— Это само собой, мог бы даже не предупреждать.
Глава 24
Андрей
В понедельник моя нервная система искрит с самого утра, вторая чашка кофе не придает спокойствия, лишь обостряет восприятие. Давно такого не было, потому что поход в суд для меня не событие, а привычная рутина. Более того, я не сомневаюсь в закономерном исходе, тут даже думать нечего, учитывая, что подруга Лидии только притворяется юристом. Придумать неожиданный ход она не сможет.
Проблема в другом. Квалификации Оксаны вполне хватит отыскать предлог для очередной отсрочки. Решение при любом раскладе будет в пользу Голубева, но Оксана запросто может растянуть процесс на годы. Апелляции, кассация… а этого допустить нельзя.
Голубев ждет от меня официальных извинений за причинение легкого вреда здоровью, но что-то я не помню, чтобы победивший боксер просил прощения у побежденного.
— Я рассчитывал услышать извинения, Андрей Евгеньевич, — говорит он мне по телефону. — Но вы сами почему-то не догадались, — наконец-то демонстративно «выкает». Некоторым людям можно объяснить основы субординации только ударом по физиономии.
— А я — поздравлений с победой, — парирую, не удержавшись.
Секретарь прислала ему цветы от фирмы, что еще нужно?
Голубев набрал меня — сообщить, что не сможет присутствовать на заседании.
— Я надеюсь, вы будете так же дерзки и уверенны сегодня в суде? — говорит он мрачно.
— Даже не сомневайтесь. Можете открывать бутылку шампанского.
— Пожалуй, не будем забегать вперед.
Без присутствия Голубева мне спокойнее, не нужно постоянно контролировать его поступки и взгляды, а также свое навязчивое желание протащить клиента лицом по асфальту. Я уже упоминал, что мое восприятие обострилось? Зубы скрипят от потребности выйти из этого дела как можно скорее.
Вижу ее и понимаю, что больше не могу терпеть. Тащить этот воз в связке с мудаком, причинившим ей боль. Жать ему руку, дежурно улыбаться.
В отличие от Голубева, она не струсила, а приехала на заседание. Длинные, небрежно уложенные волосы выглядывают из-под капюшона, стройный силуэт ссутулен, девушка крепко сжимает сумочку в руках, периодически оглядывается, — все это выдает некоторую надломленность и неуверенность. Мне не нравится ее такой видеть. Я предпочитаю, когда она блистает и обворожительно улыбается.
Все это время ждал шантажа, угроз, хотя бы намека… Я настолько циничен, что даже смотался в ту гостиницу, где мы провели две ночи, чтобы прикинуть, где могли стоять камеры. А когда зашел в комнату, огляделся, воспоминания нахлынули. Да так, что едва с ног не сбили. Сел на кровать, задумался.
Одно из двух. Либо она потрясающая актриса, которая все еще притворяется, будто испытывает ко мне чувства. Либо… действительно их испытывает.
Если первое — мне конец. Если второе — конец ей. А этого я допустить не могу.
Девушки стоят на крыльце и украдкой переговариваются. Лидия зажата, я отлично читаю ее мимику и язык тела.
Курю поодаль, слежу за ее выражением лица. Они обе по очереди поглядывают на меня, Лидия не позволяет поймать взгляд. Плохой знак. Чувствую в висках пульсацию.
Сомневается, мечется, ведьмочка.
Ну же, развяжи мне руки. Я его зарою. Иначе так и будешь тонуть со своей подругой, а я после нокаута вряд ли смогу контролировать Голубева. Мы больше не друзья.
Время подходит, и мы идем в здание суда, равнодушно здороваясь в коридоре. Блть, нужно было все же приехать в воскресенье, надавить, попытаться объяснить ситуацию так, чтобы при этом себя не скомпрометировать.
Проще склеить ласты — как сказал бы Казаков, но вдруг слова бы сами легли на язык?
Опять же, давить на нее не хочется, там уже тонко, может сломаться. Она же хрупкая, умело подведенная к грани. В том числе мною.
Мы заходим в зал суда, садимся за столы. Лидия по-прежнему на меня не смотрит и выглядит поникшей, я прикрываю глаза, понимая, что этот театр идиотизма сегодня не закончится.
И думаю об отсрочке. Пожалуйста, пусть что-нибудь случится. Судья опоздает, вырубят свет… Ну же, небольшое Рождественское чудо, моя фирма каждый второй вторник месяца устраивает бесплатные консультации, неужели я не заслужил?
Судья появляется минута в минуту, мы встаем. Но едва я открываю рот, чтобы начать свою речь, как врубается непереносимая сирена. Громко, мощно, внезапно.
Да ну нафиг!
Первым делом бросаю взгляд на Лидию — исключительно интуитивно, дабы убедиться, что она в порядке. Девушка встревоженно озирается по сторонам, пытаясь понять, что происходит. В этот момент наши глаза впервые встречаются, но она быстро отворачивается, смутившись.
— Пожарная тревога, убедительная просьба всем пройти на выход, — объявляет охранник.
— Я сегодня точно домой не попаду до девяти вечера! — сетует судья. — Заседание откладывается на два часа, если к тому времени здание потушить не получится, то ждите письменных уведомлений о новой дате и времени, — поспешно поднимается и первой покидает помещение. Мы тоже встаем и движемся к другому выходу.
В коридоре творится полная суматоха! В общаке вечно народу тьма, толпа каких-то неадекватных несется к выходу, хотя даже намека нет на пожар. Ни дыма, ни запаха гари, ни языков пламени или обрушившегося потолка. Очевидно, опасность сильно преувеличена.
Но пресловутый эффект толпы берет свое. Народ спасает собственные жизни, не думая о других. По статистике, в подобных ситуациях выживают преимущественно мужчины, они физически сильнее и запросто на пути к выходу затаптывают женщин и детей.
Я слежу за ситуацией, пропускаю людей, но стараюсь держаться поближе к Лидии и Оксане, контролируя, как они продвигаются к выходу. Лидия по пути пишет сообщение — нашла, мать ее, время! Едва она вступает на лестницу, как ее кто-то толкает, телефон выпадает из рук. Оксана останавливается и оборачивается, Лидия ей машет — дескать, беги, я догоню! Ее снова толкают, и она оглядывается, ища взглядом меня.
Все происходит быстро, я едва успеваю подхватить ее, помогая удержаться на ногах.
— Лидия, ты в порядке? — кричит Оксана, успевшая опередить нас на десяток шагов. Слышно плохо, сирена продолжает гудеть.
