Напилась успокоительного. Едва думала о Тихомирове, как охватывал неприятный озноб. Я боюсь его, даже сидя в своей квартире, а сегодня мне придётся снова с Игорем встретиться лично и смотреть в ледяные карие глаза. У него не было в роду Медуз Горгон? А то взгляд уж очень тяжёлый, только что в камень не превращает!
Пора было выезжать. Богдана уже забрала бабушка. Я оделась в подобающем мероприятию стиле: светлая блузка, юбка-карандаш тёмно-синего цвета, туфли на небольшой шпильке. Волосы убрала в длинный хвост назад. Накрасилась. Если уж ехать к нему, то во всеоружии. Не хочу, чтобы он видел, насколько я бледная и с кругами под глазами от недосыпа. Косметика всё это успешно скрыла. Только огромные глаза выдавали моё состояние. Ну тут уже я ничего не поделаю с собой. Такая уж я эмоциональная, не самая сильная духом личность.
Вызвала такси, потому что с такими нервами за руль садиться опасно, да и денег на бензин у меня теперь нет. Скоро вообще на трамвае придётся кататься. При чём, зайцем!
Добралась без приключений до здания суда. Меня провели в комнату для беседы, за дверью которой уже сидел за столом Игорь. Я вошла в комнату и пересеклась с ним взглядом. Мне сразу же показалось, что в комнате стало куда холоднее. Тихомиров молчал и, не отрываясь, смотрел на меня, пока я шла к своему стулу напротив него. Как же тяжело чувствовать на себе его внимание! Если бы не Богдан, ни минуты бы не осталась на одной территории с этим хищником, готовым мне переломить хребет.
— Добрый день, — сказал Игорь.
— Добрый, — ответила ему, и еле сдержалась, чтобы не отвести глаз, и не показать этим, что я нервничаю.
— Как дела, Вера?
Сузила глаза. Он ещё и издевается?
— После увольнения не очень хорошо. Вы ведь знаете об увольнении, правда?
Он молча кивнул, лишь приподняв одну бровь. Потом продолжил задавать мне вопросы:
— Ну что, Вера, получилось у тебя воевать со мной?
Я ничего не ответила. Смотрела хмуро в пол. Что тут говорить? Не получилось. Тихомиров выбил почву из-под ног. И сейчас он злил меня, как никогда. Я снова еле борола в себе эмоции, и заставляла себя помнить о том, что нам всё же нужно поговорить.
— Я задал вопрос, — резанул ухо снова его ледяной голос, даже вздрогнула.
— Нет, — ответила, хотя не понимаю, какой в этом смысл.
Итак ведь всё ясно. Он заберёт теперь сына. Я ничего не смогу с этим сделать. Правда всегда на стороне сильных.
— Ты ещё можешь пойти мне на встречу и подписать согласие на признание меня отцом.
Вдох-выдох. Вера, возьми себя в руки.
— Игорь Сергеевич, — обратилась к нему ровным тоном. — Вы даже не хотите сначала обсудить вопрос, прежде чем выдвигать требования?
— Давай обсудим. Я хочу права и опекунство. Хочу, чтобы Богдан жил в моём доме.
— А со мной вы считаться не намерены?
— А что тебя не устраивает? Права я у тебя не забираю. Только хочу, чтобы мой ребёнок был со мной.
— Мой ребёнок.
Игорь снова глянул на меня недобро.
— Ты опять со мной споришь, Вера? Соглашайся уже, и подписывай. Или ты думаешь, у тебя есть шанс отказаться? Я устал с тобой ходить по кругу.
Он второй раз уже положил передо мной лист и ручку. Сел на место и стал сверлить взглядом.
Я готова была мирно обсудить. Но Игорь снова давит на меня, заставляет. Если я сейчас подпишу согласие, он совсем сына отберёт, раз требует, чтобы Богдан жил в его доме. А на суде есть шанс, что правда всё же будет на моей стороне. Значит, я буду с ним бороться.
— Нет, — твёрдо ответила ему, с вызовом глядя в глаза. — Это пусть суд решает, получите ли вы права.
Тихомиров встал на ноги и подошёл ко мне. Протянул руку, поднял вверх мою голову и заставил смотреть в глаза. Какое-то время он просто молча смотрел мне в лицо, пока я в оцепенении сидела. У меня даже не поднималась рука, чтобы убрать от себя его пальцы — я просто боялась до него дотрагиваться. Его энергетика меня за секунды заковывала в лёд. Ничего вокруг нет, кроме карих глаз напротив и его пальцев на моей коже. На несколько секунд мужской взгляд застыл на моих разомкнутых и пересохших от страха губах. Появилась сумасшедшая мысль, будто он смотрит на них…как мужчина.
Не может быть, это уже фантомы мне мерещатся от нервов.
— Тебе мало того, что ты уже лишилась работы? Хочешь продолжения войны? Чтобы ты её и не нашла? — снова зазвучал низкий голос. — Ты вынуждаешь меня, Вера, делать нехорошие поступки.
— Игорь Сергеевич, — нашла в себе силы заговорить с ним. — Ну подумайте сами. Как вы заберёте Богдана? Вы не понимаете, что ему там будет плохо? Это не его дом. Для него уже стресс, что откуда-то появился папа. Вам плевать на меня, это я уже поняла. Но на ребёнка тоже? Как я без работы должна кормить мальчика?
Он медленно опустил руку, но так и остался стоять и смотреть на меня, сидящую на стуле, заставляя меня нервничать.
— Нет. Не всё равно. Я предлагаю тебе решение. Ты подписываешь согласие до суда, мы получаем равные права, и дальше уже суд будет решать, кто будет воспитывать ребёнка. Разве не честно?
— Нет! — вскочила на ноги и переборов страх подняла гордо вверх голову. — Неужели вы не понимаете? Я его носила. Я его рожала. Не спала, когда он плакал маленький ночами. Я лечила, когда он болел. Я варила ему каши. А где был ТЫ, Игорь? А тебя не было в нашей жизни! Так какого чёрта я теперь должна с тобой делиться своим ребёнком?
— Такая смелая стала? — спокойно спросил он после моей маленькой истерики. — Только что тряслась, когда я к тебе прикоснулся. Разговорилась?
Нервно глотнула. Умеет же выбить из колеи… Постаралась взять себя в руки.
— Послушайте, вы задеваете меня. Хотите отнять у матери ребёнка. Как бы там ни было, но это мой сын, мой маленький мальчик. Мы ведь любим друг друга. Нам будет плохо вдали. Ребёнок может даже заболеть от тоски. Ну что вы делаете? В конце концов, ведь вы же знаете, что такое потерять сына. Вы…
Игорь грубо притянул меня к себе одной рукой, большой палец второй руки лёг прямо на мои губы, довольно больно нажав и заставив меня замолчать. Но я бы итак не смогла бы продолжить говорить, дыхание будто замерло вместе с потоком слов. Меня сразу же затрясло от его касаний. Мне не хотелось быть в его объятиях, но он держал меня железкой хваткой.
— Замолчи, — глаза его были настолько убийственно ледяными, что по спине снова рассыпались неприятные мурашки. — И не смей со мной об этом говорить. Никогда. Поняла?
Его рука сжала мою талию, я снова вздрогнула и всхлипнула. Молча кивнула головой, потому что рот так и остался зажат им. Тихомиров снова остановил взгляд на моих губах и…провёл пальцем вдоль нижней. Меня будто ошпарило кипятком, я тут же забилась в его руках, пытаясь освободиться, завертела головой, скидывая его пальцы со своего лица. Упёрлась кулаками в каменную грудь, и мужчина отпустил меня.
