— Саша… — отец увидел меня, и его лицо сделалось грустным, а в глазах загорелась надежда.
— Я пришёл сказать спасибо за Наташу…
Он поставил себя под удар. Сестра и её ребёнок были в порядке, хотя тоже могли пострадать в той аварии. Отец высадили их на перекрёстке, когда его машину задела встречка. Удар был слабым, но сработали подушки безопасности и отец, в общем-то, легко отделался, но сердце не выдержало в пиковый момент. Вообще, я не понимал, зачем они все опустились до таких крайностей. Осуждал их поступки и решения, но изменить ничего уже было нельзя. Меня не было в Москве два года, и все это время я жил один… стал одиночкой и лишь с появлением Таси немного пришел в себя и вернулся к обычной жизни. Моя вина во всем этом тоже присутствовала.
— Мне жаль, что все так случилось, — слабо проговорил отец.
— Неужели ты не любил мать? — этот вопрос мучил меня многие годы. Я проецировал отношения родителей на себя, много раз ставил себя на место отца и не мог объяснить такой жестокости с его стороны. Даже сейчас, зная мотивы его предательства и желания причинить боль другому человеку.
— От того, что любил, потому и совершил столько глупостей. В один момент моя жизнь раскололась на до и после, когда я узнал правду. И на поверке оказался не таким сильным и крепким, как ты. Сломался. И мне жаль, что в итоге пострадало столько людей.
— Хорошо, что ты хотя бы это осознаешь…
— А что, ты бы простил свою благоверную, если бы спустя много лет узнал, что в итоге растил всю жизнь чужого сына?
— Разве я был тебе чужим? — спросил я, смотря в его лицо. — А мать… Да, так случилось. Но она всю жизнь любила тебя, а Карим был верным другом и не мешал вашему счастью.
— Она всю жизнь обманывала меня…
— И себя… — отец ничего не ответил, но прикрыл глаза, а его лицо скривилось.
Я в эту минуту вспомнил о Владе — бывшем молодом человеке Таси, и спроецировал отчасти на себя все слова отца: смог бы я простить подобное предательство любимое женщине? Не знаю… Это тяжело и больно. Но если бы вдруг тот ребёнок, который погиб в ней оказался не моим, то я бы не желал крохе такого исхода, какой в итоге его настиг. Принял ребенка и любимую женщину безо всякого.
— В общем, я здесь не затем, чтобы искать правых и виновных. Через два дня у меня самолёт. На твои активы я не претендую. Можешь переписать все на Наташу с Глебом. А тебя я простил. Хотя не уверен, что смогу забыть обо всем, что пережил благодаря вашим играм. Моя девушка потеряла ребёнка. Пусть беременность не была запланированной, но это до сих пор меня не отпускает. Вы за моей спиной решали свои проблемы ценой человеческих жизней…
— Прости, Саша…
— Выздоравливай, — я вышел из палаты, чувствуя, как будто избавился от огромного груза, что носил в груди все это время: ненависть презрение, обида, боль все ушло, и осталась лёгкость.
Со временем, я уверен, прощу и Наташу, но сейчас я мечтал забрать Тасю из Москвы и побыть вдали ото всех, забыть о неприятностях и начать с ней жизнь с чистого листа. Мы оба молодые, здоровые и энергичные люди с благородными целями. А смелым покоряются вершины. Мы обязательно родим со временем здорового малыша, а я стану прекрасным мужем и отцом.
В половине четвёртого я подъехал к кафе, в котором договорился о встречи с Каримом. Он уже был на месте, я сразу заметил его машину. Внутри я чувствовал волнение и в некотором роде смятение. Не знаю, нужна ли была этому человеку правда, а может быть, он уже все знал или догадался раньше. Как бы там ни было, я решился.
Вошёл внутрь, окунаясь в облако приятных ароматов свежеиспеченной выпечки, и подсел за столик.
— Решил устроить что-то наподобие прощальной встречи и напутствия? — пошутил Карим.
Мужчина привстал и протянул руку для приветствия.
— Нам впору поменяться местами. По старшинству тебе подобает рассказывать, как мне жить, — я грустно ухмыльнулся.
— Нет, тебе точно излишни такие уроки. Ты прекрасно сам знаешь все секреты, да и уроков получил немало, — я смотрел в мужское лицо и недоумевал, как мы были похожи. Это сходство было, как внешним, так и внутренним.
— Да, — я потянулся во внутренний карман за письмом матери. Положил его перед ним на стол. Чего тянуть время? Его и так было упущено слишком много.
— Что это? — он кивнул на листок бумаги сложенный вчетверо. Его впору было заламинировать, потому что с таким усердием с каким иногда я перечитывал строки, от бумаги могли остаться лохмотья.
— Письмо матери. Мы тогда резко сорвались с Тасей в Москву, когда Наташе стало плохо, а потом все закрутилось… Она нашла его в ее вещах.
Карим протянул руку и взял листок в руки. Развернул его, смотря мне в лицо, а затем углубился в чтение. Ни одной эмоции не отразилось на его лице, но глаза… Говорят, что они не врут, и мне сейчас отчего-то было больно вместе с ним. Потому что именно это и чувствовал сейчас Карим.
— Ты знал? — спросил я, когда он отложил письмо в сторону и поднял взгляд к моему лицу.
Мне казалось, что этот разговор дастся мне относительно легко после всего, что с нами случилось, но я глубоко заблуждался.
— Догадывался, — он коротко кивнул.
— И столько лет молчал?
— Таня была счастлива с твоим отцом. Они любили друг друга, а я был третьим лишним в этом звене. Я стал другом семьи. И эта роль долгое время всех устраивала. Наша связь с твоей матерью была мимолетна. Это я любил твою мать, а она любила Сергея.
Я не знал, что сказать и спросить, вопросов было много, но какое теперь они имели значение?
— Получается, что она уже тогда была больна… — грустно произнёс он и перевел взгляд на письмо.
— Получается…
— Все именно так и было, как она рассказала в письме. Я был у Сергея на днях в больнице, но он и словом не обмолвился о том, что ты мой сын.
— Я тоже был у него. Сегодня. Через два дня мы уезжаем с Тасей в Австрию. Проводов никаких не нужно. Когда разгребу завал дел, то прилетим вас навестить.
— Наверное, я попрошу тебя ужасную сентиментальность и глупость, — взгляд Карима потеплел, а лицо сделалось светлее. — Но с самой смерти Тани я мечтал тебя обнять. Ты так переживал тогда, я боялся, что ты наделаешь глупостей. А ты лишь уехал из страны… Глупости все доделали за тебя Наташа с отцом.
— Боялся, что я буду мстить отцу? — я внимательно сканировал его лицо, мечтая запомнить этот момент и его добрую улыбку.
— Был в этом уверен, — он грустно ухмыльнулся.
— Именно поэтому и уехал. И как оказывается зря. Ты знаешь, я когда вернулся, думал все те чувства поулеглись, но это оказалось не так. Я презирал вас обоих. Мне казалось ты выгораживаешь отца. Но предположить как все оказалось в итоге… не мог.
Я поднялся со стула и протянул Кариму руку.
