— Я не знаю. Координатор расследования все еще пытается это выяснить.
— Почему это занимает столько времени? Чтобы войти или выйти с территории отряда безопасности, нужны идентификационные карточки. Координатору достаточно просканировать систему, чтобы получить имена.
Я вздохнула.
— Жара в ремонтном туннеле запустила на карточках механизм защиты против подделок и стерла информацию. При спасении людей важнее было начать лечение, чем выяснять, кто они. Самых тяжелых пострадавших отправили в ожоговый центр Ультрамариновой зоны для интенсивного лечения, а остальных распределили по двадцати различным медицинским отделениям и больницам. Координатор располагает списком из пятидесяти одного человека, вошедших на базу до пожара, но все еще выясняет, где лечат каждого из них.
— То есть, лечат тех, кого я не убил.
— Ты никого не убивал. Вы с Рофэном спасли почти всех. Катализатор привел к такому быстрому распространению огня, что человек, ожидавший спасения возле укрепленной стены, умер прежде, чем до него добрались пожарные. Все в отряде также погибли бы, если бы ты не вывел их в туннель.
— О, да, — жестко ответил Лукас. — Я вывел их в туннель. Спасся первым, а Рофэн задержался помогать остальным и ушел последним.
— Теперь ты ведешь себя нелепо, — рявкнула на него я. — Один из вас должен был показать путь, чтобы я могла сказать ударной группе, где именно начинать копать. Другому следовало остаться и помочь прочим людям. Лотерея выбрала Рофэна в ударную группу за его физическую силу и подготовку. Он мог поднять тех людей в лаз. Ты — нет. Ты бы помог нескольким, но не всем пятидесяти. Рофэн это знал, ты это знал, все это знали. Это факт, Лукас. Признай его.
— Да, это факт. Поэтому я не стал спорить. Но это не улучшило моего самочувствия тогда и не помогает сейчас.
Я застонала.
— Ты не можешь лежать и винить себя. Надо сосредоточиться и решить, что делать дальше.
— Я ничего не решаю, — ответил Лукас. — Не сейчас и никогда больше. Я выказал себя совершенно некомпетентным руководителем и назначаю на это место Эмили.
Он настроился на саморазрушение. Я напомнила себе, что Лукас еще болен, и посчитала до десяти, чтобы не наорать на него.
— Ты не можешь назначить Эмили. Она в ожоговом центре, где лечат Рофэна. Жестоко тащить ее сюда, когда она не знает, выживет он или нет.
Лукас пожал плечами.
— Значит, делу придется подождать, пока она не вернется.
— Дело не может ждать. Сперва наши цели убили Фран. Затем попытались прикончить пятьдесят одного человека. Что дальше?
Лукас снова пожал плечами.
Я сидела на стуле возле его кровати, но сейчас встала.
— Ты говорил, мы должны передать это дело другому телепатическому подразделению. Я упросила тебя продолжить. Это было большой ошибкой. Я свяжусь с другими отрядами и спрошу командиров-тактиков, не возьмет ли расследование кто-нибудь из них.
— Ты не можешь передать это дело другому отряду. Ни Кит, ни Мира не справятся с расследованием такого масштаба, а отряд Мортона недоступен, пока он проходит очередное лечение.
— Тогда Сапфир.
— Сапфир не прикоснется к расследованию, включающему пожар. Она их боится.
— Что? — поразилась я, поскольку считала Сапфир бесстрашным телепатом без единой слабости.
— Ты не замечала, что большинство рейдов, связанных с поисками поджигателей, проводим мы?
— Да. Нет. — Я покачала головой. — Я понятия не имею, каково обычное для каждого отряда число рейдов, связанных с поджогами, и прекрати говорить вслух.
Лукас вернулся к обдумыванию слов.
— Мы принимаем свои запросы на поиск поджигателей и еще множество других, адресованных Сапфир. Большая часть ее ударной группы бета попала в прошлогодний крупный пожар в Бордовой зоне. Теперь она не притронется к делу, включающему поджог, даже к простейшей проверке ребенка, играющего с огнем.
Я облизала губы.
— Что случилось?
— Все охотники оказались в ловушке, в окружении языков пламени. Сапфир смогла вывести всех, кроме двоих. Она поддерживала связь с разумами последних ударников, пытаясь найти выход, когда их настиг огонь.
Я поморщилась. Я оставалась с потерявшими сознание Лукасом и Рофэном, пока их разум медленно угасал, но быть в уме важных тебе людей, которые в полном сознании агонизируют, сгорая заживо…
— Итак, мы не передадим это дело Сапфир, а значит, ты не можешь отказаться от расследования, Лукас.
В ответ на это в его голове появились не слова, а чистое аморфное отрицание.
— Лукас, ты винишь себя в гибели людей во вчерашнем пожаре, но сам сказал, что каждый командир-тактик рано или поздно открывает счет смертям. Ты должен научиться с этим справляться.
— Возможно, я не смогу.
— Сможешь, — яростно ответила я. — Лотерея определила тебя в командиры-тактики. Это означает, что в тебе есть необходимые качества. Лотерея не ошибается.
— Лотерея не ошибается, но возникают случайные факторы.
Последующий опыт меняет людей. Вспомни, что произошло с Фран.
— Фран не подходит. Это совершенно другая ситуация.
— Тогда Карим.
— Что ты имеешь в виду? — Я проверила образы в мозгу Лукаса, увидела привязанные к ним массивы мыслей и нашла ответ. — Двадцать пять лет назад Карим был командиром-тактиком. Он отвечал за чрезвычайный рейд, который плохо окончился.
— Он отвечал за рейд, который окончился катастрофой. Теперь Карим способен лишь оспаривать теории других людей. И не доверяет
себе в создании собственных. Раньше я не понимал его реакцию, а вот сейчас понял.
Я нахмурилась.
— Итак, Карим скатился в простые члены тактической группы. За последние двадцать пять лет он…
Я оборвала фразу. Кариму уже двадцать пять лет как поздно что- либо менять. Здесь и сейчас важно не его прошлое, а будущее Лукаса.
— Ты не пойдешь по этому пути, Лукас. Ты блестящий командир-тактик. Ты человек и иногда совершаешь ошибки. И никто не станет упрекать тебя за них так, как ты сам. Ты изводишь себя, но я сомневаюсь, что то решение было неверным.
Лукас все еще думал о Кариме. У телепатов существуют критические точки, когда они могут сломаться под тяжестью работы. У командиров-тактиков тоже такие есть.
Лукас знал, что достиг критического момента, и дальше возможны два варианта. Первое: он сломается под давлением мыслей, что его решения привели к гибели людей, сбежит от ответственности и передаст свое место Эмили или любому другому. Второе: он возложит бремя на свои плечи и двинется дальше — признает, что хорош в своей работе, но никто не может быть идеален.
