Рофэн помолчал.
– Это был мой последний долгий поход с семьей. Перейдя на подростковый уровень, я мог ускользать лишь на пару дней.
Меган смотрела на него в замешательстве.
– Ты сказал, что поход продлился шестнадцать дней. Твои родители очень надолго оставили работу.
– Мои родители работают во Внешке, – объяснил Рофэн. – Они относятся к самому улью, а не к станциям обеспечения. Но у всех сотрудников один график: несколько недель дежурства, следующие несколько – перерыв.
– Такой распорядок выглядит очень щедрым, – сказала Меган.
Меня разозлило ее замечание; оно как будто подразумевало, что родители Рофэна вносят недостаточный вклад в жизнь улья, но я напомнила себе новое правило – не критиковать Меган – и промолчала.
– Думаю, совершенно разумно предоставлять людям долгие отпуска, чтобы восстановиться после огромного стресса, вызванного работой в условиях Внешки, – заметила Николь.
– Все не так уж сложно, – возразил Рофэн. – В любом случае, долгие отпуска облегчали моим родителям участие в походах. Единственной проблемой было найти для меня и моего брата отговорки, чтобы пропустить школу.
– Учитывая твои воспоминания о посещении морской фермы в двенадцать лет, что ты думаешь о моих тревогах? – спросил Лукас. – Считаешь, я слишком пессимистично настроен?
Рофэн скривился.
– Боюсь, ты настроен недостаточно пессимистично. Как я уже говорил, мне ничего неизвестно об обществе на ферме, зато известно о ее физическом расположении. Ты, очевидно, не понимаешь тамошнего распорядка. Все люди на ферме располагают квартирами в миниатюре улья, называемой Убежищем, но большинство в этих квартирах не живет, а пользуется ими, чтобы переждать основные шторма.
Мы все потрясенно смотрели на Рофэна.
– Почему люди не живут в своих квартирах? – напряженным тоном спросил Лукас.
– Потому что предпочитают жилье на земле и с окнами, – ответил Рофэн. – Дома, рассеянные на большой территории вокруг Убежища. Как правило, в каждом доме живет одна семья.
Лукас пробежался пальцами по волосам.
– О территории какой величины мы говорим, Рофэн?
– Перед этим совещанием я проверил карту морской фермы, составленную ассоциацией бродяг. Территория разделена на четыре региона, и площадь вне города соответствует примерно одному уровню улья.
– Что? – Меган неверяще тряхнула головой. – Зачем всего двадцати тысячам человек требуется такое большое пространство?
– Не знаю, – сказал Рофэн. – Я смутно представлял, что это как-то связано с их работой, но никогда не изучал в деталях, чем занимаются люди на морской ферме. Наша группа бродяг разбивала лагерь рядом с Убежищем, и моя семья, в основном, проводила время на пляже.
Он улыбнулся своим воспоминаниям.
– Помню, я пару раз наблюдал, как выходит рыболовецкая флотилия, а однажды мы пошли посмотреть на ближайшие дома. Наибольшее впечатление на меня произвела еда. Некоторые блюда походили на наши, другие ну очень отличались. – Рофэн пожал плечами. – Мы легко можем избежать проблем с едой, взяв запасы с собой, но большая площадь фермы осложнит наше расследование. По улью мы путешествуем на экспресс-лентах, эскалаторах и лифтах. Там же есть лишь несколько электрических транспортных средств, передвигающихся вдоль одной широкой мощеной дороги. Если вы хотите попасть куда-то еще, то должны идти пешком или ехать на лошади.
– Что такое «лошадь»? – спросил Лукас.
– Это очень крупное животное с четырьмя ногами. Вы сидите на его спине, и оно вас везет. – У нас от такого объяснения лица вытянулись; а Рофэн рассмеялся. – Я видел людей на лошадях на ферме, но никогда не пытался ездить так сам. Не думаю, что мы реально сможем путешествовать подобным образом, значит, придется ходить. А вы уже провели достаточно времени во Внешке, чтобы знать, как долго добираться куда-то пешком.
– Мы сможем путешествовать самолетом, – предложил Адика.
– Не в суровых погодных условиях, – возразил Рофэн. – До нового года осталось лишь три недели, значит, во Внешке середина зимы. Мы должны быть готовы к снегу, штормам и даже ураганным ветрам.
– Что такое «ураганные ветра»? – спросил Лукас.
– Ветра такой силы, что могут повалить деревья и сорвать с домов крыши, – объяснил Рофэн. – Именно поэтому люди пережидают основные шторма в Убежище. Но самой большой проблемой в использовании самолета станут не они, а тот факт, что все на морской ферме смогут увидеть наш самолет в небе и узнать, куда именно мы направляемся.
– Наши предположения о морской ферме выглядят ужасающе неверными, – сказал Лукас. – Рофэн, ты говоришь, что знание людьми нашего местоположения станет проблемой. Дело в том, что цель сможет легко нас избегать?
– И это тоже, но на самом деле, я беспокоюсь, что собирающиеся толпы будут угрожать Эмбер, – ответил Рофэн. – Если мы отправимся на ферму, люди поймут, что с нами телепат. Куда бы ни отправился патруль носача в улье, враждебные толпы разглядывают безопасников и декламируют таблицу умножения, чтобы не дать прочитать свои мысли. Люди на ферме могут зайти гораздо дальше, вплоть до физических нападений.
Меган бросила на меня тревожный взгляд.
– Не беспокойся, Эмбер. Я уверена, Рофэн преувеличивает опасность.
– Рофэн получит импринтинг лидера ударной группы, – возразил Лукас. – Я доверяю его суждению в таких вопросах, как жестокость толпы.
– Я согласна, что люди на морской ферме могут бурно отреагировать на мысль о чтении их разумов, – вступила Базз. – Для граждан нашего улья носачи – это одетые в серое милосердные защитники из шестой песни Долга улью. Мол, пусть носачи и выглядят пугающе, но уберегают нас от людей с преступными мыслями. А припев закрепляет послание, повторяя, что улей знает лучше.
Она покачала головой.
– Люди в улье могут ненавидеть носачей, но научены мирно воспринимать их присутствие. Можно предположить, что жители фермы не связаны подобными ограничениями, поскольку носачи никогда там не бывают.
Я указала на очевидное.
– Я не попаду в опасность на морской ферме. Если кто-то попытается напасть, альфа и бета-группы защитят меня.
– Сорок человек, – хмуро ответил Лукас. – Сорок один, включая Адику. Эмбер, Рофэн беспокоится не о вспышке ярости одного человека, а о том, что присоединятся другие и ситуация превратится в массовое нападение.
Я нахмурилась.
Лукас надавил сильнее:
– С толпой какой величины столкнется твоя ударная группа? Сто человек? Двести? Триста? Даже если ударники защитят тебя, сколько из них при этом погибнет? И скольких людей им придется убить?
Я в шоке смотрела на Лукаса. Он же не всерьез? Я коснулась поверхностного уровня его разума, и меня поразила серия уродливых образов взбешенной толпы. Большинство казались древними картинами из незнакомых мест, но одно изображение походило на недавние события в нашем улье.
