– Возможно, я должен объяснить более детально, насколько трудно телепату читать разумы с морской фермы? Наши стандартные методы работы означают, что Эмбер просматривает территорию улья в поисках цели, но на ферме она не сможет это сделать.
– Я это осознаю, – ответила Мелизенда. – Как только окажетесь на ферме, вы последуете плану, который только что обрисовали. Установите невиновность нескольких сотрудников безопасности и предоставите им отобрать подозреваемых, которых проверит Эмбер.
– Но мы можем сделать то же самое, находясь в отделе.
– Командир-тактик Лукас, возможно, вы и способны сделать то же самое отсюда, но люди на ферме должны видеть, как вы это делаете. Нужно доказать, что улей считает их проблемы важными и занимается ими.
– Вы хотите, чтобы мы отвезли Эмбер на морскую ферму? – Тревога ожесточила голос Лукаса, заставив меня связаться с его разумом. – Вы хотите, чтобы мы подвергли ее опасности массового нападения просто для того, чтобы успокоить людей видом работы улья?
Мыслительные уровни Лукаса были наполнены образами жестокой толпы, которые я уже видела, но его разум изменял их и подпитывал страх, замещая центральную фигуру в каждом изображении мной. В одном из них я в панике кричала. В другом человек схватил меня за руку и бил в живот. В третьем бегущие люди сбили меня на землю и затоптали. Борясь с тошнотой, я вернулась в безопасность собственного разума.
Лукас встал, ударил ладонями об стол и агрессивно наклонился к Золотому командиру Мелизенде.
– Население нашего улья больше ста миллионов человек. В идеале для поддержания порядка нам нужно, по крайней мере, восемь телепатов. После смерти Клер был жуткий период, когда их осталось лишь четверо и улей сползал в хаос. Слишком много предупреждающих сигналов не успевали проверять, прежде чем дикие пчелы переходили к действиям, угрожающим жизни людей. Это означало рост числа чрезвычайных рейдов. Что, в свою очередь, оставляло еще меньше времени для проверки территорий с предупреждающими сигналами.
Голос Лукаса постепенно набирал силу.
– Мы приближались к катастрофическому моменту, когда носачей разоблачили бы как фальшивки, а улей погрузился в социальный кризис. Лотерея спасла нас от этого, обнаружив Эмбер. Как вы можете приказывать мне подвергнуть ее опасности, если знаете, что ее смерть вернет улей в спираль?..
Он оборвал фразу и застыл в молчании. Мелизенда спокойно смотрела ему в глаза и ждала.
– Вы Золотой командир этого улья. – Теперь голос Лукаса звучал с тихим отчаянием. – Вы выбраны для этой работы, потому что обладаете достаточной силой ума для столкновения с разрушительными ситуациями и принятия невозможных решений. Если вы готовы рисковать жизнью одного из наших телепатов, значит, существует неизвестный мне фактор. Нечто, представляющее серьезную угрозу нашему улью. – Он сел. – Вы можете объяснить нам эту угрозу?
– Я могу дать частичное объяснение, – ответила Мелизенда. – Все сто семь городов-ульев в мире подписали единый договор. По одному из его условий, каждый улей обязан содержать морскую ферму с постоянным населением в, по крайней мере, десять тысяч взрослых и две тысячи детей.
Лукас нахмурился.
– Межульевый договор призван предотвратить захваты территории и похищения, приводящие к войне. Зачем он требует от ульев обладать морскими фермами?
– Командир-тактик Лукас, – сказала Мелизенда. – Сожалею, но эта информация закрыта ульем.
Она повернулась и взглянула прямо на меня.
– Эмбер, я не могу не думать об ответе на вопрос командира-тактика Лукаса. Могу лишь попросить тебя не читать мой разум в поисках ответа. Это знание несущественно, весьма тревожно и отвлечет вас от расследования. Наш улей обременяет им людей, лишь когда это совершенно необходимо.
Мортон говорил мне, что надо умерить любопытство, поскольку это опасная черта для телепата. Я не могла не думать, почему телепатам нельзя встречаться, ведь для меня это правило имело огромные личные последствия. Оно держало меня в изоляции от четырех человек, сталкивающихся с теми же проблемами, что и я, и заставляло лгать Лукасу, лишь бы сохранять способ связаться с этими людьми при необходимости.
Но меня не интересовали причины, стоящие за пунктами межульевого договора. Я уже обнаружила, что некоторые из них разумны, а другие выглядят совершенно варварскими. Жестокая правда состояла в том, что причины не имели значения, мы просто обязаны повиноваться договору. Организация объединенных ульев могла наказать улей-отступник любым способом, вплоть до нападения совместных сил всех остальных участников.
В любом случае, неважно, любопытно мне или нет. Основная проблема состояла в уважении личной тайны.
Я ответила на взгляд Мелизенды.
– Золотой командир, вы понимаете, что я пользуюсь телепатией так же автоматически, как дышу 1c7738. Иногда я понимаю, что связалась с чужими мыслями без всякого намерения с моей стороны. Но я не стану специально вторгаться в ваш разум и красть запрещенную информацию, вопреки высказанному вами желанию.
– Я ценю твое самоограничение, Эмбер. – Мелизенда вновь взглянула на Лукаса. – Мне позволено рассказать вам, что Организация объединенных ульев ежегодно посылает на каждую морскую ферму инспекторов, чтобы подтвердить, что мы соответствуем всем критериям. Население нашей фермы уже опасно мало, поэтому мы должны действием успокоить людей, пока еще больше народа не пропало в сельской местности. Если новогодняя перепись покажет, что население опустилось ниже требуемого минимума, наш улей превратится в нарушителя договора и подвергнется суровым санкциям.
– Возможно ли послать работников Внешки, чтобы восполнить количество? – спросила Меган.
Мелизенда с сожалением посмотрела на нее.
– Инспектора-переписчики Объединенной организации ульев – не дураки. У них есть генетические коды всех граждан морской фермы. К ее населению могут присоединиться и присоединяются новые взрослые, но они не учитываются в переписи, пока не проживут на ферме пять лет.
– Какого рода санкции нас ждут, Золотой командир? – спросил Лукас.
– Мы не сможем обмениваться товарами и людьми с другими ульями. Эти санкции останутся в силе, пока следующие переписи не установят, что морская ферма соответствует критериям.
Лицо Адики вытянулось.
– Для нас действительно так плохо, если мы год не сможем торговать? Я думал, наш улей ввозит немного товаров.
– Отстранение от торговли имеет множество негативных последствий, – объяснила Мелизенда. – Отдельные неудобства вызовет нехватка сырья. Наш улей пропустит следующий за лотереей период обмена персоналом и не сможет заполнить некоторые ключевые посты, требующие необычных умений. А хуже всего, мы лишимся возможности покупать помощь ульев, специализирующихся на продвинутых методах лечения.
– Недавно я попал в пожар и получил серьезное повреждение легких, – сказал Рофэн. – И сейчас жив лишь потому, что наш улей отправил образцы моих тканей в другой улей, где для меня изготовили генетически подогнанное лекарство.
