Адика ткнул в нее указательным пальцем.
– Ты не можешь этого сделать, Меган.
Та подняла голову.
– Я это делаю. Я постоянно наблюдаю, как ты уходишь в чрезвычайные рейды, которые спасают людям жизнь. И никогда не высказываю мнение о том, какому риску ты подвергаешь себя, хотя мой муж погиб при точно таких же обстоятельствах.
Она помолчала.
– Это мой чрезвычайный рейд. Это жизнь, которую нужно спасти, и я намерена помочь. В любом случае, я не собираюсь подставляться. Все в отделе постараются защитить нас с Аттикусом.
Адика повернулся к Лукасу.
– Ты должен им помешать.
– Не могу, – ответил Лукас. – У Аттикуса Золотое назначение, он отчитывается непосредственно перед Золотым командиром улья, и я не имею над ним власти.
Адика бросил на него разочарованный взгляд.
– У тебя есть власть над Меган.
– Возможно, да, – сказал Лукас. – Но я не намерен использовать ее в данной ситуации. Каждый командир-тактик знает, что нет смысла выигрывать битву, если затем проигрываешь войну. Ты мог бы сам над этим подумать, Адика.
Я прекрасно понимала, что имел в виду Лукас. Я пыталась избегать чтения разума Меган, но не могла пропустить мысли, горящие в ее голове в этот момент. Она собиралась помочь Аттикусу в операции, чего бы ей это ни стоило. Отношения с Адикой и даже сама ее жизнь казались ей вторичными в сравнении с потребностью заботиться о других.
– Аттикус и Меган приняли решение, – твердо сказала я. – Мы должны признать это и позволить им выполнить свою работу, а пока – заняться своей.
Адика застонал, поколебался и принял неизбежное.
– Вероятно, этот пациент находится в гостевом районе на четвертом уровне. Я с несколькими ударниками провожу туда Аттикуса и Меган. Как только они заберут раненого, мне потребуется помощь группы связи в проверке камер слежения. Необходимо убедиться, что путь до воздушного госпиталя чист.
Я с тревогой наблюдала за их уходом. Только что я подумала, мол, Аттикус великолепен. Сейчас пришлось признать, Меган тоже хороша. Но я с грустью сознавала, что скоро вновь начну на нее сердиться. Почему? Как я могла принимать недостатки всех остальных членов отряда, но находить все, сказанное или сделанное Меган, раздражающим? Проблема возникла из-за конфликтов между ней и Адикой в начале их отношений?
Мысленно я вернулась ко времени обучения телепатии, проведенному в Футуре. Сперва я оставалась наедине с Меган, затем к нам присоединились будущие лидеры групп. Нет, мои чувства к Меган не имеют отношения к Адике. Я вспомнила, как с самого начала расстраивалась из-за нее. Меня шокировали ее слова, что я телепат, а затем…
Я поняла то, что следовало разглядеть сразу. Базз была права, предупреждая меня о закупоренном гневе и обиде. Я вступила в лотерею с отвращением к носачам, а потом сама вышла из нее телепатом. Я хотела обычную жизнь, как у всех остальных, но мне сказали, что в улье лишь пять человек обладают такими редкими способностями, и встречаться с четырьмя остальными нельзя. Конечно, я почувствовала гнев, обиду, страх, подавленность и множество других сильных эмоций.
Я была послушной девушкой, наученной служить улью без вопросов, поэтому сердилась за произошедшее не на него. Я злилась на Меган. Она присутствовала при последних этапах моего лотерейного тестирования. Она проводила со мной странные звуковые тесты, выводя на поверхность мои телепатические способности. Она усыпила меня, чтобы доставить в Футуру. яцччьх И она разбила мой мир, сказав, что я телепат.
Я винила Меган во всем, а она просто служила улью, выполняла свою работу, включая передачу мне новостей о телепатии. Отчасти я знала, что в произошедшем со мной Меган ни при чем, и потому чувствовала себя виноватой, раздражаясь на своего администратора.
Наконец, я поняла свои проблемы с Меган, но не знала, изменит ли это что-нибудь между нами. Лукас тоже понимал свою укоренившуюся неуверенность, но она все же порой одолевала его. Некоторые раны слишком глубоки, чтобы излечиться.
Глава 39
Тем же вечером мы с Лукасом сидели в затемненном самолете. Адика с альфа-группой расположились в других креслах, каким-то образом умудряясь сохранять расслабленый вид даже в полной боевой броне. Форж присоединился к нам, утверждая, что страдает от слишком долгого ношения костюма носача и имеет право быть здесь, когда мы поймаем третью цель.
Ставни закрывали окна самолета, оставляя нам узкие щели для осмотра слабо освещенного ангара. Я вгляделась в воздушный госпиталь.
– Почему операция до сих пор не закончена? Ее должны были завершить час назад.
В коммах послышался слабый голос Меган.
– Мы как раз собирались зашивать, но обнаружили новые внутренние кровотечения. Осталось сделать еще несколько стежков.
– Будем надеяться, вы с Аттикусом выйдете оттуда до появления нашей цели, – сказал Адика.
– Мы не собираемся никуда выходить, по крайней мере, еще день, – ответила Меган. – Нашему пациенту потребуются госпитальные системы жизнеобеспечения и переливания крови, чтобы пережить критическую первую стадию ускоренного процесса восстановления. Поскольку Аттикусу пришлось в одиночку провести большую часть операции, я планирую взять на себя основную тяжесть дальнейшего ухода.
Адика застонал.
– Аттикус действительно внимательный и умелый хирург, – задумчиво сказал Илай. – Для своей операции я не мог бы попросить никого более опытного.
– Более опытных не существует, – ответил Форж. – Аттикус всегда был прекрасным человеком, а теперь стал еще и лучшим хирургом улья.
– Спасибо, Форж, – послышался голос Аттикуса.
– Аттикус! – Форж как будто помертвел. – Я не знал, что ты слушаешь разговор. Надеюсь, ты понимаешь, я сказал все это, чтобы поддержать Илая.
– Конечно, ты не расточал бы таких комплиментов, если бы знал, что я слушаю, – заметил Аттикус. – Меган, ты можешь перевести мой передатчик в режим прослушивания? Я беспокоюсь, что как только отпущу этот зажим…
Голос Аттикуса резко прервался. Я подумала, каково это – проводить такую операцию, но не решилась читать мысли Меган или Аттикуса. Похоже, крови было много.
– Всем внимание, – сказал Лукас. – Сейчас без десяти минут полночь, так что наша цель на пути к воздушному госпиталю.
– Ты так уверен во времени? – недоверчиво спросил Адика.
– Наша цель захочет придти достаточно поздно, чтобы по коридорам Убежища расхаживало поменьше людей, но не собирается проводить на ногах половину ночи. Полночь – очень заманчивое время. Связь, внимательно наблюдайте за камерами слежения.
– Все выглядит совершенно… – Голос Николь на секунду прервался, а потом стал резким: – Мы только что потеряли изображение с камеры рядом с лифтами. То есть все изображение. Похоже, камеру закрасили.
