«Мортон был телепатом уже несколько лет, и власть все больше отравляла его. Он знал, что отчаянно нужен улью. И если не получал желаемого, отказывался работать, пока ему не уступали».
Мысли Трессы граничили с усталостью, словно она так часто переживала в уме эти события, что ее гнев превратился в покорность.
«После импринтинга Мортон продолжал приходить ко мне. Он влюбился и считал, что просто должен продержать меня в улье еще немного, и я отвечу тем же. Я говорила ему, что любовь отдается свободно, а не выдавливается заключением. Говорила, что никогда не буду счастлива в его подземном мире. Что для настоящей жизни мне нужны ветер и волны. Но он не понял. Как он мог понять, если слишком боялся ступить во Внешний мир?
Мортон перевел меня в роскошные апартаменты в своем отделе. Наполнил комнаты цветами и надарил мне красивой одежды. Он позволил мне посещать пляж первого уровня. И ждал, что я отблагодарю его за щедрость, влюбившись без памяти, но я не отблагодарила и не влюбилась. Квартира стала роскошной, но лишенной окон тюрьмой. Цветы никогда не видели солнца. Красивая одежда меня не интересовала, а пляж первого уровня…»
Тереза в отчаянии рассмеялась.
«Пляж первого уровня оказался красивой игрушкой с искусственными волнами, утесами и солнцами, но я тосковала по великолепию океана. Я сказала это Мортону, а он ответил, что оставит меня в улье еще на несколько недель, посмотреть, не научусь ли я любить такую жизнь.
Но пришел день моего освобождения, и Мортон меня не отпустил. Шел месяц за месяцем, а он всегда говорил одно и то же: еще несколько недель. Через какое-то время я уже не жила, а вела монотонное существование, когда один день повторял другой.
Каждое утро я приходила на пляж первого уровня. Женщина у стойки с едой вручала мне обед в пакете. Я сидела на песке, смотрела на искусственные волны и мечтала сбежать и вернуться к настоящему океану. Но сбежать не получалось, поскольку двое ударников Мортона сопровождали меня повсюду, а днем отводили обратно в его отдел.
Я все больше отчаивалась и даже пыталась публично угрожать Мортону, что нападу на него, надеясь, вдруг работники отдела заставят его меня отпустить. Но Мортон лишь смеялся над моими угрозами. Он знал, что, как бы ни хотела вернуть свою жизнь, я никогда не убью, чтобы обрести свободу. Он говорил, мол, уже считает себя моим мужем и со временем я тоже приму эти отношения».
– Он по-прежнему называет тебя своей женой.
«Мортон не имеет права называть меня женой! Я не раз говорила ему, что мы лишь тюремщик и заключенная».
Меня поразил гнев Трессы.
– Полностью с тобой согласна, – поспешно ответила я. – Возможно, этим словом он не заявляет права на тебя, а наказывает себя.
«Возможно. Итак, проведя в заключении почти год, я пришла в апартаменты Мортона, чтобы в тысячный раз потребовать меня отпустить. И обнаружила дверь книгарни открытой. Внутри Мортон разговаривал с кем-то по инфовизору, и они спорили обо мне».
– Клер? – спросила я.
«Да. Я пряталась, пока звонок не закончился. Мортон в бешенстве выскочил из книгарни и из апартаментов. Я проскользнула в книгарню, приказала повторить последний звонок и сама поговорила с Клер.
Другие люди не смели бросать вызов Мортону, но Клер тоже была телепатом и занимала равное с ним положение 1c7738. Она сказала, что поможет мне бежать, и мы используем сюжет древней книгарни Шекспира. Я, как персонаж по имени Джульетта, приму лекарство, которое как будто меня умертвит».
Я вспомнила, что Гидеон упоминал о страсти Клер к Шекспиру.
«Клер все устроила. Я должна была, как обычно, пойти на пляж первого уровня, забрать со стойки свой упакованный обед, а потом сесть в определенной точке пляжа. Внутри пакета с едой будет дополнительная коробочка с несколькими таблетками. Я их приму и рухну замертво. Сидящая поблизости женщина поспешит на помощь, скажет охранникам, что она врач, вызовет специальную медицинскую группу и якобы попытается меня реанимировать. Придут еще два человека в форме медиков, с грустью объявят, что я умерла от обширного кровоизлияния в мозг, и заберут мое тело.
Мортон прочтет разумы моих охранников, увидит, что произошло, и уверится в моей смерти. Если он попросит показать тело, ему скажут, что труп уже отослали на морскую ферму для погребения по ее традициям. Учитывая страх Мортона перед Внешним миром, мы с Клер знали, что он никогда не решится сам отправиться на ферму».
– Значит, вот что тогда на самом деле случилось, – пробормотала я.
«Думаю, да. Я боялась, вдруг таблетки действительно убьют меня, но дошла уже до такого отчаяния, что все равно приняла их. Я отключилась, как планировалось, и проснулась несколько часов спустя на борту самолета, возвращавшегося на морскую ферму».
Я потерла лоб.
– Вернувшись на морскую ферму, ты взяла новое имя – Тресса.
«Да. До отсылки в улей я провела на ферме всего пару дней. После годичного отсутствия все забыли про Селандину. Все, кроме Трегерета. Его импринтинг включал правду о телепатах, так что я могла сказать ему, как Мортон держал меня взаперти».
Лицо Трессы осветилось радостной улыбкой.
«Трегерет помог мне сделать вид, будто море только прибило меня к ферме. Он удалил из записей всю старую информацию и изображения Селандины, чтобы никто не связал меня с ней. Мы вместе выбрали мне новое имя, Тресса, потому что оно означало «третий», и это было мое третье имя и моя третья жизнь».
Я предполагала, что улей стер все записи о Селандине, но это оказалось неправдой. Улей ничего не знал. Записи стер Трегерет. Он сделал это не для того, чтобы прикрыть смерть Селандины и защитить Мортона, а чтобы скрыть, что она еще жива, и обеспечить ей новое начало.
Я улыбнулась.
– И в итоге ты вышла за Трегерета.
«Мы поженились на моле, и толпа наблюдала, как мы соединили наши руки и наши жизни. Только Трегерет имеет право называть меня женой».
Я кивнула.
– Ты рассказала мне эту историю не просто так. Что я должна сделать?
«Я не могу рисковать и сама выходить на связь с Мортоном, чтобы увидеть, насколько сильно или слабо он изменился. Мне нужно, чтобы ты приняла решение, стоит ли ему говорить, что я жива, или пусть продолжает верить в мою смерть».
Я нахмурилась.
– Мортон верит, что забрав тебя с морской ферме и удерживая под замком, стал прямой причиной твоей смерти. В наказание он провел сорок лет своей жизни, придерживаясь строжайших правил. Думаю, ты права, и Мортон лучше перенесет операцию, если узнает, что ты жива.
Тресса вновь заговорила вслух.
– В таком случае, пусть узнает, но он не должен услышать ни о моей новой личности, ни о браке с Трегеретом. Мортон, которого я знала, был эгоистичным мальчишкой, пользующимся властью без раздумий о других. Я не стану играть своей свободой в надежде, что он оставил эгоизм позади.
