– А как же семья Тобиаса? – спросила я. – Они знают, что он был в моей ударной группе.
– И родители, и брат Тобиаса принадлежат к силам законопорядка, – сказала Базз. – Они поймут, что надо скрыть от него всю правду. Но я полагаю, скорее решат прервать с ним все контакты. Тобиас месяцами вел к разрыву семейных уз, а нападение на телепата внушило его родным сильное отвращение.
– Тобиас не собирался меня бить, – возразила я.
– Возможно, он действительно задел своего телепата, хотя метил в командира-тактика, – осторожно заметила Базз. – Но я не думаю, что подобное оправдание произведет впечатление на его семью.
– Ты права. – Я застонала. – Получается, семья откажется от него из-за поступка, которого он даже не вспомнит, и Новый год Тобиас в итоге проведет в одиночестве.
– Да, – сказала Базз. – Такой подход означает, что все люди и события должны транслировать Тобиасу одно сообщение: он провалился во всем. Предал свой улей и покрыл себя позором. Это жестокая тактика, призванная разрушить веру Тобиаса в себя, но выбор стоит между уничтожением его эго и пожизненным заключением.
Я грустно кивнула.
– Тобиас проведет три месяца на подростковом уровне под плотным присмотром, осознавая свой провал, – продолжала Базз. – Если он правильно отреагирует на терапию и решит искупить вину, а не возлагать ее на других, то пройдет следующую лотерею.
Я нахмурилась.
– А если терапия не поможет?
– Тогда будет проведена следующая оценка, и специалисты решат, нужна ли повторная перемотка памяти, отодвигающая его еще на год или два. – В голосе Базз зазвучали более уверенные ноты. – Но я сомневаюсь, что понадобится еще одно вмешательство. Я вышла из лотереи на два года раньше тебя, Эмбер. И работала с несколькими похожими случаями, где этот подход оказался успешным.
– Значит, Тобиас пройдет следующую лотерею как повторный кандидат, – сказал Лукас. – В его деле необходима пометка, чтобы лотерея вновь не дала ему импринтинг ударника.
– Конечно, – ответила Базз. – Соответствующий специалист решит, не следует ли исключить и другие профессии.
Я вздохнула.
– Отмотать память Тобиаса и дать ему второй шанс – это лучше, чем всю жизнь держать его взаперти.
– Когда второй судебный психолог предложит свой план лечения, ты хочешь его утвердить, прежде чем приступят к перезапуску? – спросила Базз.
– Если этот план соответствует тому, что ты мне сейчас рассказала, – откликнулась я, – то психолог может сразу продолжать. Если появятся существенные различия, я хочу о них знать.
Лукас встал.
– Теперь Эмбер должна отдохнуть.
– Эмбер, если захочешь проконсультироваться, сейчас же позвони, – сказала Базз.
– Позвоню.
Я чувствовала ужасную усталось и подавленность, но заставила себя встать, а Лукас поддержал меня под руку, выводя в коридор. Меган и Адика выжидательно взглянули на нас.
– Тобиаса необходимо перевести в ближайший отдел терапии для полной оценки и лечения, – распорядился Лукас. – Он должен содержаться под самым надежным надзором до перезапуска памяти и удаления его импринтинга, всех знаний о нашем отделе и особенно об Эмбер.
– Согласен. – Адика указал на коридор. – У меня уже готова капсула для транспортировки заключенного.
Я повернулась и увидела нечто похожее на медицинский кокон, только не белый, а красный с черным.
– Ты собираешь запереть Тобиаса в этой коробке? – в ужасе спросила я. – У него начнется клаустрофобия.
– Эмбер, не беспокойся об этом, – вмешалась Меган. – Во время путешествия Тобиас будет под воздействием сильного снотворного.
Я пробежалась пальцами по волосам.
– Я думала, заключенных просто сопровождают до места безопасники.
– Обычных – да, – ответила Базз. – Но тех, кому требуются максимальные меры охраны, перевозят в капсулах в сопровождении специально подобранной команды. Тобиаса переводят лишь на короткое расстояние, поэтому воспользуются обычной системой лент двадцатого уровня, но он слишком опасен, чтобы ему позволили смешаться с другими путешественниками.
Базз была права. Я покорно вздохнула и посмотрела, как Адика толкает тюремный транспорт по коридору. На самом деле, не имело значения, как Тобиаса доставят в терапевтическое отделение. Настоящая проблема заключалась в том, что произойдет с ним после оценки.
Я терпеть не могла вмешательство в чью-то память, но поддержала перезапуск воспоминаний Оливии, когда фрагментация сделала ее опасной для улья. ягзшуз Сейчас я поддержала перезапуск Тобиаса, потому что он стал опасен не только для меня, но и для всех остальных в моем отделе.
Глава 20
В тот же вечер Лукас собрал весь отдел в парке, чтобы обсудить «Синий подъем». Когда мы шли по коридору, ведущему в парк, из апартаментов вышел Гидеон в нелепом развевающемся синем платье и с изукрашенной повязкой на седых волосах.
Он отвесил мне изысканный поклон.
– Если музыка питает любовь, играй.
– Что? – потрясенно взглянула на него я.
– Я играл герцога Орсино в книгарне Шекспира «Двенадцатая ночь», – объяснил он. – И потерял счет времени, а инфовизор напомнил мне о встрече.
Лукас поднял брови.
– Люди нечасто доходят до переодевания в настоящие костюмы, чтобы проиграть сцену из книгарни. Голограмма вполне достаточно изменяет твой вид.
– Это не обычная книгарня, – ответил Гидеон. – Завтра к тебе для оценки приходят несколько членов старого отряда Клер, и я почувствовал ностальгию. Когда я работал у Клер, мы надевали костюмы и показывали ее любимые пьесы. И книгарня «Двенадцатая ночь» – это наше последнее представление.
– О, понятно, – сказала я. – Хотела бы и я однажды ее сыграть.
Гидеон рассмеялся.
– Давай, если хочешь, но предупреждаю, мы были на редкость плохими актерами. Зато хорошо веселились. Однажды мы играли «Ромео и Джульетту», и реплики Ромео смешались с ролью Генриха V. Мы продолжили спектакль. В итоге, Ромео выиграл битву при Азенкуре, а Джульетта стала королевой улья Англия.
Я не была уверена, что поняла шутку, но на всякий случай улыбнулась.
Мы направились в парк и увидели, что остальные члены отряда уже собрались на площадке для пикников. Во время общих встреч люди старались держаться своих групп. Я заметила, что Зак стоит с альфа и корчит смешные рожи Рафаэлю в окружении бета-группы. Тот отчаянно старался не смотреть на партнера.
Лукас забрался на стол и заговорил:
– К данному моменту все должны осознавать, что подростковая игра «Синий подъем» вызывает проблемы по всему улью. В то время, как большинство подростковых игр не выходят за пределы домашней зоны и набирают, максимум, порядка пятнадцати тысяч игроков, «Синий подъем» распространился по улью и вырос до пугающих тридцати тысяч участников.