«…надеюсь, я прав, и мы находимся над пострадавшими. Мы определенно близки к ним, и логично было бы расположить точки доступа прямо над баками, но Адика не в настроении прощать даже малейшие ошибки. Он…»
Зараженная беспокойством Рофэна, я вышла из его головы, напряженно поискала внизу и с облегчением обнаружила блеск трех разумов.
– Красная группа стоит прямо над очевидцами.
– Хорошо, – сказал Лукас. – Эмбер, теперь проверь, пожалуйста, их и попробуй найти информацию, что они делали на нулевом уровне. Раненый тревожился, якобы их компания попадет в неприятности, если позовет на помощь. Это только потому, что они пересекли границу, или эти люди делали что-то более серьезное? Мы должны знать, боятся ли они неприятностей настолько, чтобы сбежать от красной группы или пытаться бороться с ней.
Я не стала заглядывать в горящий от боли разум и связалась с одним из двух других.
«…темно. Слишком темно. Слишком темно. Слишком…»
«…не может произойти. Не может быть правдой. Просто плохой сон. Буду держать глаза закрытыми, пока не проснусь. Не может…»
«…он явно постарается меня убить после того, как я ударила его фонарем. Если бы мы только пропустили открытый инспекционный люк и продолжили идти прямо по нулевому уровню…»
«…должны обратиться за помощью прежде…»
– Если ты не отдашь мой инфовизор, – агрессивно прошептала она, – я заберу его силой. Не хочу причинять боль твоей руке, но на кону наши жизни.
– Ты должна подчиняться моим приказам, – сказал раненый. – Помни, ты лишь лейтенант. Я капитан и твой командующий офицер на этом задании.
Я нахмурилась.
– Лукас, свидетели могли выйти из последней лотереи с назначением в оборону улья и участвовать в тренировке? Раненый парень только что сказал, мол, он капитан и командует на этом задании. Девушка, с которой он спорит, лейтенант.
– Они не могут проходить тренировку. – Лукас пребывал в таком же замешательстве, что и я. – Будь они сотрудниками обороны улья, немедленно доложили бы о ранении.
Я слышала слова Лукаса и Адики по передатчику, а голоса незнакомцев – ушами своей цели и пыталась уследить за обоими разговорами одновременно.
– Только подумай, сколько синих подъемных баллов мы за это получим, – торжествовал капитан. – Мы уже заработали достаточно для повышения, а за каждый посланный мною отчет будут новые.
– Мы не получим повышение, если умрем, – яростно возразила лейтенант.
– Должно быть, пострадавшие выполняют тренировочное задание обороны улья, – потрясенно сказала я. – Капитан говорит о накоплении синих подъемных баллов и о повышениях.
Хор стонов и по передатчику, и от стоявших рядом телохранителей, усилил мое замешательство.
– Что не так? – спросила я.
– Эти трое прохожих не на задании от обороны улья, – унылым тоном ответил Лукас. – Это игровая группа «Синего подъема».
– Что игровая группа из Синей зоны делает в сердце Оранжевой? – спросил Адика.
– Отдел контроля за играми сил законопорядка несколько месяцев назад разослал предупреждения, что «Синий подъем» нарушил обычные зональные границы и распространяется по всему улью, – сказал Лукас. – По этому поводу никто особо не беспокоился, поскольку «Синий подъем» – хорошо управляемая игра, но со временем мы должны были наткнуться на их группы.
– Я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь, – заметила я.
– Трое наших прохожих – это группа, участвующая в подростковой игре под названием «Синий подъем», – объяснил Лукас. – Игроки зарабатывают баллы и статус рискованными действиями, вроде нарушения границ. Должно быть, эта группа намеревалась получить дополнительные бонусы за опасность и темноту, проникнув на нулевой уровень, но столкнулась там с дикой пчелой.
Я поразилась.
– Никогда не слышала ни о чем подобном на подростковом уровне.
– В сложные годы, ведущие к лотерее, улей допускает мелкие акты неповиновения, – сказал Лукас. – Подростковые игры – это высочайший уровень непокорства. Улей терпит их, пока задания остаются в разумных пределах, потому что таким образом обеспечивается выпуск пара для подростков, которые иначе дошли бы до серьезных столкновений с властями.
Он рассмеялся.
– Общинные центры на подростковом уровне проводят мероприятия, чтобы позволить жителям приобрести опыт различных работ в улье. Этим подросткам помогают выявить собственные способности, найти любимые и нелюбимые занятия до вступления в лотерею, так что процесс тестирования может подобрать для них лучшую профессию. Подростковые игры – это, по сути, ролевые бои для обороны улья или сил безопасности. Тот факт, что технически они нелегальны, добавляет к опыту важный элемент риска.
– Ты имеешь в виду, что подростковые игры похожи на ассоциацию бродяг? – спросила я. – Улей хочет, чтобы большинство граждан боялись Внешки, поэтому ассоциация бродяг технически определяется как оппозиционная группа. Но на деле, она приносит пользу, обеспечивая количество людей, которым лотерея может дать знания для необходимых работ во Внешнем мире.
– Именно, – согласился Лукас. – Если улей допускает существование чего-то нелегального, для этого есть достойная причина.
– Улей знает лучше, – пробормотала я.
– Обычно в каждой зоне проходит множество игр, – продолжал Лукас. – Ты никогда не слышала о них, Эмбер, потому что вербовщики ищут мятежных и склонных к риску подростков. Никто из них никогда не приблизился бы к ребенку, подобному тебе – образцовой гражданке улья, чьим единственным нарушением стала принятая в обществе езда на перилах эскалаторов.
– Лукас, если свидетели участвуют в подростковой игре, у нас будут огромные проблемы с укрывательством этого инцидента, – беспокойно заметила Николь. – Игроки постоянно делают снимки и посылают командиру игры для доказательства, что были на месте, и получения своих баллов. Мы могли бы отмотать воспоминания ребят до вчерашнего дня, придумать случайную причину для ножевого ранения и удалить изображения с их инфовизоров, но у нас нет способа предотвратить передачу информации командиром игры.
– Почему? – спросила я.
– Потому что нет возможности его найти, – ответил Лукас. – Игровая группа не знает, кто руководит «Синим подъемом», поскольку все вовлеченные в игру скрывают личность за псевдонимами и анонимными идентификационными номерами инфовизоров. Что именно сказал капитан о баллах?
Я начала понимать, насколько плохо может обернуться ситуация. Крайне важно скрывать подобные инциденты, чтобы никто не поддался искушению повторить действия диких пчел.
– Капитан сказал, что они уже заработали достаточно баллов для повышения, – сказала я. – И получают новые с каждым посланным отчетом.
– Это означает, что капитан уже сообщил во всех подробностях об этом происшествии командиру игры, – рассуждал Лукас. – Возможно, даже послал детали волнующих событий и другим участникам, а те не смогут сопротивляться соблазну поделиться со своими друзьями. Если командир игры тоже распространяет новости, то уже половина подростков в улье должна знать, что человек напал с ножом на людей на нулевом уровне.
