Шесть голографических фигур уважительно кивнули мне и пропали. Я покачала головой и взглянула на Лукаса.
– Что имел в виду Эллиот, когда упомянул совет Гайи?
– Я лишь однажды слышал это слово, – ответил Лукас. – Осрик говорил, Гайя – название единства ста миллионов разумов улья. Логично предположить, что совет Гайи – это группа, принимающая решения от имени улья.
Я нахмурилась.
– Какие решения? Золотой командир Мелизенда отвечает за сферу обороны улья и законопорядка. Старший посол Эллиот – за политику. Во всех остальных подразделениях также существуют люди, принимающие решения.
Лукас пожал плечами.
– Очевидно, бывают моменты, когда надо решить более общие вопросы. Ты узнаешь правду, когда встретишься с кем-то из совета Гайи.
– Этого никогда не случится. Эллиот сказал, что наш улей не дает телепатам встречаться с этими людьми.
– Эллиот сказал, что улей не дает большинству телепатов встречаться с этими людьми, – поправил Лукас. – Он мог вообще не упоминать о совете Гайи. Я вижу в этих словах явный намек, что со временем тебе могут позволить увидеться с ними.
– О. – Я подумала над этим с минуту, но отвлеклась, поняв, что Лукас все еще одет в красное с черным. – Почему Эллиот ничего не сказал о твоем костюме охотника за душами?
– Похоже, он изучил массу информации о нашем отряде, – ответил Лукас. – Полагаю, ему известно, что мы руководим подростковой игрой под названием «Хеллоуин».
Он помолчал.
– Теперь пора включить наши передатчики и проверить, что происходит с Брюсом.
Я мгновенно забыла обо всем, кроме спасения Форжа.
– Да.
Мы поднялись, вставили в уши передатчики и включили их.
– Мы с Эмбер снова на связи, – сказал Лукас 145a05. – Теперь точно известно, с чем мы имеем дело. Когда группа Синей зоны доберется до наших камер?
– Примерно через десять минут, – ответил Пенн.
– Лукас, ты подчеркнул, что Брюс исключительно опасен, – заговорил Адика. – Я бы хотел, чтобы Эмбер во время чтения его разума оставалась в отделе, а не спускалась в камеры.
– Да, Брюс способен причинить улью невероятный вред, – подтвердил Лукас. – Эмбер не должна к нему приближаться. Я даже не хочу рисковать, позволяя Брюсу полностью придти в себя.
– Тогда как же нам организовать проверку разума? – спросил Адика.
– Сейчас мы с Эмбер вернемся в кабинет тактиков, – отозвался Лукас. – Оттуда она без проблем сможет прочитать Брюса. Как только он появится, вы можете уменьшить уровень успокоительных, чтобы задержанный мог нас слышать, но не двигался и не говорил. Тогда ты начнешь задавать ему вопросы, чтобы он подумал об интересующей нас информации. Я хочу, чтобы ты сперва спросил о Форже, а потом о базе данных «Синего подъема».
– Я бы предпочел сосредоточиться на Форже, а тревоги о базе оставил на потом, – проворчал Адика.
– А я бы хотел, чтобы Эмбер сразу получила всю необходимую нам информацию и больше не читала разум Брюса, – ответил Лукас.
– Хорошая мысль, – признал Адика. – Меган здесь и поможет мне с регулировкой успокоительных. Мы тебе сообщим, когда будем готовы.
Мы с Лукасом вернулись в помещение тактической группы. Базз нахмурилась и встала.
– Я собираюсь спуститься в камеры, – сказала она. – Возможно, получу полезный отклик.
После ее ухода повисла давящая тишина. Мы с Лукасом сели на диван, и я связалась с разумом Эмили, чтобы понять, что происходит. Оказалось, Базз и тактики только что устроили тайное обсуждение, установив передатчики на прием.
Они решили, что у нас с Лукасом была серьезная причина умчаться в конференц-залы, и согласились не спрашивать о ней, пока Форж не окажется в безопасности. Кроме того, тактики договорились не строить при мне никаких тяжелых предположений о том, что Брюс мог сделать с Форжем, и потому сейчас с трудом придумывали темы для разговора.
Мысли Эмили полнились тревогой за Форжа, смешанной с виноватой благодарностью, что не Рофэн попал в заложники. Я вернулась в свою голову и хмуро уставилась на стену. Медленно тянулись секунды. Наконец, в передатчике послышался голос Адики.
– Капсула с заключенным прибыла в камеры.
– Я только что получила отклик, – присоединился взволнованный голос Базз. – Брюс по-прежнему находится под действием снотворного, поэтому сигнал туманный, но в нем чувствовалось что-то безумное и злобное.
– Мы с Меган сейчас регулируем подачу успокоительных средств, – сообщил Адика.
Последовала новая долгая пауза, затем заговорила Меган.
– Думаю, я установила подходящий уровень лекарств.
– Тебе лучше подождать снаружи, пока я говорю с Брюсом, – сказал Адика.
– Тебе может потребоваться моя помощь с успокоительным, – ответила Меган.
– Если понадобится, я тебя позову, – успокоил Адика. – Сейчас выйди. Брюс взял Форжа в заложники. Я не хочу рисковать тобой.
Послышался вздох, предположительно, означавший уход Меган.
– Начинаю проверять разум Брюса, – предупредила я.
Затем закрыла глаза и потянулась вперед мыслями. Камеры располагались двумя уровнями ниже и чуть западнее того места, где сидела я. Блеск дюжины умов в том районе четко ощущался из-за черной пустоты вокруг. Я миновала знакомые мысли членов своего отряда и нашла чужой разум. Отличительный вид, звук и вкус дикой пчелы смягчались оттого, что Брюс парил на размытой границе между сном и явью.
Я вошла в пределы его разума и обнаружила лишь пару сознательных мыслительных уровней. Под ними, на подсознании, клубились облака безумной злобы, упомянутой Базз на основе полученного отклика. А в сердцевине – пугающе искаженное изображение лица Михаэлы.
Я вспомнила слова, которые придумал для меня Лукас.
– Брюс узнал правду о телепатах около трех лет назад и с тех пор становился все опаснее.
И через передатчик, и ушами цели я услышала голос Адики.
– Слушай меня, Брюс. Что ты сделал с Форжем?
Возникла цепь воспоминаний. Я дождалась, пока белобрысый Форж выйдет из волн и вытрется досуха, затем с улыбкой двинулась по пляжу подросткового уровня. Повеселилась, притворяясь, будто не узнала его. Спросила, не заинтересован ли он вступить в команду по серфингу, и серьезно кивнула, когда Форж ответил, что это невозможно, ведь его отделяет от лотереи всего несколько месяцев. Самый важный момент наступил, когда Форж закончил одеваться и наклонился за доской.
В этот момент воспоминания отозвались не только в голове, но и в теле. Радостное ощущение руки, втыкающей шприц в спину Форжа. Внезапное отсутствие опоры, когда Форж бросился вперед на песок и перекатился на бок. Сильнейшая боль, когда он вцепился в мое запястье и вывернул кисть, державшую шприц.
