Периодические проверки на детекторе лжи ничего подозрительного не показывали фэбээровцам. И Гленн продолжал работать в таком режиме. Но случилось непредвиденное, даже невероятное событие. Гражданская жена Соутера Патриция по пьянке проболталась его другу: «Гленн работает на русских!» Зная сумасбродность этой женщины, тем более в нетрезвом состоянии, тот не поверил словам Патриции. Но другая напасть нависла над нашим источником — ФБР зафиксировало канал утечки информации из РЦ. Больше того, сбежавший к американцам советский разведчик сообщил, что в РЦ имеется кремлевский «крот». Гленн стал замечать не только «хвост», но и прямое вмешательство в свою жизнь агента ФБР Хлоста, который в беседе с подопечным напомнил слова его жены о связях с русскими.
Гленн улыбнулся и заметил:
— Это глупости сумасбродной алкоголички!
А про себя подумал: «Нет, не отстанут теперь они от меня. Будут прессовать. Надо предпринять что-то кардинальное. Обвести контрразведку. И я уже знаю, что надо делать. В каждом большом деле всегда приходится какую-то часть жизни оставить на долю случая! Хотя победители не верят в случайность!»
Для ареста Гленна у ФБР не было прямых улик.
Говорят, есть два величайших тирана на земле: случай и время. Но эти два тирана пришли Соутеру на помощь. Руководству РЦ надоели шастанья фэбээровцев по подразделению с целью выявления «крота». Подозревали ведь многих. Командование, чтобы отвязаться от пинкертонов, направило Гленна с поручением в заграничную командировку на одну из натовских военно-морских баз. В аэропорту он на глазах у наблюдавших за ним агентов контрразведки взял обратный билет. Это их успокоило…
* * *
Вскоре Гленн Соутер был в Москве. Его заслуженно принимали на уровне высшего руководства КГБ СССР. Предоставили советское гражданство с вручением «серпасто-молоткастого» паспорта, квартиру в столице и дачу в Подмосковье. Кроме того, предложили работу в одном из подразделений центрального аппарата КГБ СССР, где вскоре ему присвоили звание майора органов госбезопасности.
Он гордился этим званием старшего офицера. Надо отметить, что американец, как более молодой, легче вписался в московскую жизнь, чем его старшие коллеги и друзья Ким Филби и Джордж Блейк. В этом подразделении КГБ он встретил свою новую любовь — преподавательницу английского языка. Образовалась семья. Появились две очаровательные дочурки. Он много ездил по Москве, Подмосковью и другим регионам полюбившейся ему России. Буквально очаровывался ее природными красотами. Но вскоре его эйфория стала улетучиваться по мере того, как горбачевские слова расходились с делами, а ведь вначале он поверил в перестройку. Но, когда Горбачев начал сдавать позиции СССР американцам, брататься со своим врагом Рейганом, объявившем Россию «империей зла», эйфория стала таять, как дымок над костром.
Посещая магазины, он ужасался пустым прилавкам, огромным очередям, пустым обещаниям демократов скоро наладить жизнь, многотысячным антиправительственным митингам в Москве. Он и представить себе не мог, что в Советском Союзе найдутся силы, которые смогут разрушить этот Союз. Но своим аналитическим умом он это чувствовал.
С каждым днем росла и ширилась тревога за оставленную в Штатах старенькую и больную мать, которую после его бегства в СССР нещадно травили продажные журналисты. ФБР тоже не могло простить ему своего позора. Пентагон почти каждый день стрелял в него пасквилями в СМИ, называя «предателем», «подонком», «советским шпионом». И он, к великому сожалению, ничем не мог помочь своей матери. И Горбачев бы не помог, так как Гленн видел по «зомбоящику», как глава советского государства обнимается с Рейганом.
Химера хронической усталости все сильнее и сильнее сжимала острыми когтями его измученное сердце, которое преждевременно износилось, когда он ходил почти что по лезвию бритвы, работая на советскую разведку. Он прекрасно понимал, что частая отправка секретной информации своим российским кураторам в ходе средиземноморского плавания и работы в РЦ могла вызвать подозрение у спецслужб. Они могли вычислить его работу на открывшемся канале утечки режимной информации. Стресс накапливался в душе. Он понимал, что нужно ценить все, что уже есть, и уходить от страха. Он помнил слова своего земляка Стивена Кинга, сказавшего, что у каждого человека есть что-то вроде навозной лопаты, которой в моменты стрессов и неприятностей вы начинаете копаться в себе, в своих мыслях и чувствах. Избавьтесь о нее. Сожгите ее. Иначе вырытая вами яма достигнет глубин подсознания, и тогда по ночам из нее будут выходить мертвецы. Он ее не сжег, и они стали выходить к нему во снах и довели до критической точки…
Михаила Орлова (Гленна Соутера), как уже говорилось выше, с почестями похоронили на Новодевичьем кладбище. Говорят, что после предания останков земле последним с кладбища уходил Джордж Блейк.
Наверное, он единственный, кто понял причину, которая заставила Гленна уйти из, казалось бы, спокойной жизни, — разочарование в идеалах.
Как тут не вспомнить слова мудреца Фридриха Ницше, который, обращаясь к такому, как Гленн, мог сказать: «Друг, все, что ты любил, разочаровало тебя. Разочарование стало вконец твоей привычкой, и твоя последняя любовь, которую ты называешь любовью к «истине», есть, должно быть, как раз любовь — к разочарованию».
Так оно и вышло… Гленн оказался еще одной жертвой горбачевской «перестройки». А ведь назревавший в Советской России кризис вполне мог разрешиться путем проведения более продуманных экономических реформ, корректировкой идеологии КПСС и реальной перестройкой, в результате которых Советский Союз и Коммунистическая партия могли сохраниться и выиграть у США в холодной войне. То есть пойти по китайскому пути. Но, увы, история не знает сослагательного наклонения. Сегодня в России аналогичная ситуация, а Американские Штаты опять находятся в глубоком кризисе. А поэтому еще ничего не потеряно, и Россию ожидают победы при условии выверенных шагов в завтра….
Агент, отнявший победу у вермахта
Рудольф Ресслер вошел в эту жизнь неприметно, прожил ее, избежав больших потрясений, и ушел из нее, оставив неразгаданной, возможно, одну из самых завораживающих тайн. Его называют человеком, выигравшим Вторую мировую войну. Его сведения, передаваемые советскому Генштабу, неоценимы…
Антон Дубинин
Во время службы автора в Южной группе войск (Венгрия) в начале 1970-х годов ему довелось познакомиться с подполковником МВД ВНР «Шани бачи» — «дядей Сашей» — Шандором Ференци, который был частым гостем в Фертедском гарнизоне. Командование его приглашало на праздники неслучайно, так как знало, что он советский орденоносец. Как потом выяснилось, в годы Второй мировой войны он был антифашистом-подпольщиком, воевал в составе разведывательно-диверсионной группы НКГБ СССР на территориях Венгрии и Западной Украины. Проживал в городе Шопроне, где автору нередко приходилось бывать по роду службы, координируя работу с пограничниками местного погранотряда.
Во время встреч в его доме с роскошным виноградником во дворе хлебосольный и контактный венгр много рассказывал о своей боевой молодости. Он был знаком с одним из руководителей разведывательного объединения «Красная капелла» и резидентуры «Дора» Шандором Радо. Много поведал о деятельности подпольщика Ференца Патаки, расстрелянного немцами в Шопроне. И каково же было удивление, когда по возвращении на Родину автор познакомился в Москве с сыном героя, историком, капитаном 1-го ранга Владиславом Ференцовичем Патаки, который тоже был знаком с Шандором Радо.
